— Серьезно? — Неужели это так просто? Неужели она так быстро поднялась на самый верх? Люси посмотрела туда, где сидел Уайет, но он, слушая Ирину, которая щебетала ему что-то на ухо, видно, и думать забыл, что Люси тоже здесь, на празднике. Ее кольнула досада — легко же его отвлечь. — Я подумаю, Меллори, спасибо.
Отказаться от такой фантастической возможности?! К счастью, Люси вовремя вспомнила, что внушал ей Уайет: “Делай вид, что принимаешь внимание окружающих как должное, оно принадлежит тебе по праву рождения. Никогда не заискивай перед прессой”.
— Надеюсь, вы согласитесь. Наряды будут очень элегантные, обещаю, — Меллори встала. — А ты, Тео — балда, — сказала она ласково, и он засмеялся, вскинув в воздух большой палец. Потом плюхнулся рядом с Люси и положил руку на спинку ее стула.
Уайет подавил зевок. Его всегда удивляло, как быстро рассеивается очарование женщины, поразившей его с первого взгляда редкой красотой. Даже когда его восхищение достигало высшей точки, он ощущал потребность в новизне, иначе его начинала одолевать скука. Ирина уже третий час изводила его подробнейшими рассказами о мелких пакостях, которые устраивают друг дружке топ-модели, и при этом нескончаемо сыпала именами, так что все это напоминало Уайету романы Толстого, только начисто лишенные сюжета.
Одно утешение — можно было любоваться видами Рима. Надо отдать должное Мередит Голт: художник, которого она наняла, воспроизвел их с поразительной точностью, сумев передать волшебство церкви Тринита-деи-Монти, собора Святого Петра и площади Венеции. В соседнем шатре пела сопровождаемая камерным оркестром Рене Флеминг, ее изящное сопрано легко и естественно заполняло окружающее пространство. Если бы с Уайетом сидела не эта надоевшая ему трещотка, а Люси, какой был бы прекрасный вечер.
— Ты меня не слушаешь, — сказала Ирина и положила руки на свою двадцатичетырехдюймовую талию.
А ведь женщины говорят ему эти слова всю жизнь, подумал Уайет, сколько он себя помнит. Он посмотрел на Люси, которая сидела по правую руку от Тео Голта в шатре Метрополитен-оперы. “Какой дурацкий спектакль, зачем мы только сюда пришли. Закатить такой прием в честь собственной персоны способен разве что Людовик XIV”.
— Нет, почему же, — ответил он Ирине и заставил себя посмотреть на свою соседку за столом, что потребовало, к его удивлению, довольно больших усилий. А ведь было в его жизни время, когда он готов был выслушать в исполнении Ирины телефонную книгу, лишь бы она потом поехала к нему домой. — Ты рассказывала, как Даниэлла украла у Даши ее… э-э… плюмаж?