День седьмой, 1.54
— Сколько раз я должен повторять? Gstaad надо произносить Штаад, а не Гштаад.
Уайет ходил вокруг кушетки, на которую Люси рухнула как подкошенная. Хоть они и неустанно работали над ее речью, ее “аканье” было таким же широким, как Великие Равнины, да и нескончаемые “ой, знаете” на каждом шагу и манера атаковать собеседника пулеметной очередью из слов требовали срочных карательных мер.
— В Гштааде снег просто сказочный, не то что в Аспене, — повторила Люси без всякого выражения.
— Опять это косноязычие! Да проснитесь вы наконец, — Уайет сердито постучал карандашом по блокноту. — Сначала.
Но Люси подняла указательный палец и с жадностью отпила несколько глотков воды из стакана. Еще одна вульгарная привычка. Неужели в этой девушке нужно переделывать вообще все?
— Может, закончим завтра? — жалобно попросила она. — Честное слово, я сейчас в обморок упаду. И вообще сегодня канун Рождества.
— Закончим, когда у вас получится как надо! — рявкнул Уайет. Она что же, думает, ему доставляет удовольствие шестой час слушать, как она издевается над английским языком? Неужели он не предпочел бы потягивать свой любимый лаймовый коктейль на террасе в доме матери, рядом со сверкающей белыми огнями трехметровой рождественской елкой? — С самого начала, Люси. И ради всего святого, сядьте прямо.
Она откашлялась и с усилием выпрямила спину, сев на край кушетки.
— Мне кажется, мы встречались с вами в мае на Капри, — произнесла она, старательно выговаривая каждое слово.
— Да! — Уайет прекратил свое хождение. — Да, да, да! — Ей впервые удалось произнести название острова так, что никому бы не вспомнились безобразные короткие брюки с аналогичным названием. — Дальше!
— Я не хочу, чтобы меня знали просто как наследницу состояния семьи Эллис, — продолжала Люси, удивляясь сама себе. — Пусть лучше обо мне судят по тому, чего я добилась.
— Да! А вот это уже совсем хорошо!
— Я выросла в Чикаго, но лето моя семья проводит на Нантакете[9]. — Люси и сама поразилась аристократической интонации своего голоса. — Вы напомнили мне подругу, с которой я жила в одной комнате, когда училась в школе. — Они смотрели друг на друга и не верили своим глазам. — После Дня памяти Нью-Йорк пустеет.
— Наконец-то! — Уайету хотелось запрыгать от радости, но он сдержался. — Дальше!
— В Штааде снег просто сказочный, не то что в Аспене! — прокричала Люси.
— Кажется, получилось! — воскликнул Уайет. Целых шесть предложений она произнесла как чистокровная аристократка в десятом поколении. Он схватил ее за руки и поднял с кушетки.