Она вздыхает и швыряет нож на стол.
— Мне надо выпить.
Мэтью кивает.
— Я с тобой.
Когда они уходят, Кейт поворачивается ко мне.
— Документы пришли раньше, верно?
— Верно.
Она качает головой.
— Говорила тебе, что это плохая идея.
Я обнимаю ее, потому что она шикарна, когда она права.
— Надо было тебя послушать.
Она улыбается мне.
— Может быть, нам надо было сказать «слушаюсь» в клятвах.
Дело говорит.
***
Мы танцуем. Медленный и сладкий, грязный танец, от которого бросает в жар. В какой-то момент, когда я трусь о попку Кейт, на танцпол выбегает Джеймс вместе с Сестрой Биатрис. Я хватаю его на руки, а первая монашка, к которой я испытывал страсть, улыбается мне одобряюще.
— Тебе нравится праздник, Кэтрин?
— Да, Сестра, очень.
— Я буду молиться за вас обоих — о вашем долгом и плодотворном союзе.
Я подкидываю Джеймса, и он вскрикивает.
— Все наши молитвы были услышаны, Сестра Би — приберегите свои для того, кто действительно в них нуждается.
Она щелкает языком.
— Всем молодоженам нужна милость Господня, Эндрю.
Раздраженный тем, что больше не в центре внимания, Джеймс исправляет ситуацию.
— Пуся!
Я замираю, а Кейт прикрывает глаза.
Сестра Би ухмыляется.
— А у этого солнышка, похоже, папин характер.
Кейт открывает глаза.
— Так и есть.
Сестра Би сочувственно хлопает Кейт по плечу.
— Тогда я буду молиться в два раза сильнее.
Потом она обращается к нашему сыну.
— Хочешь газировки, юный Джеймс?
Он выпучивает глаза и начинает быстро кивать. Я ставлю его на пол, и он уходит, держась за руку Сестры Би.
Музыка сменяется медленной песней — «All of Me>23» Джона Лидженда.
Не говоря ни слова, Кейт кладет руку мне на плечо, я кладу руку ей на талию и мы начинаем кружиться в танце.
Тогда я и замечаю одну пару, танцующую рядом с нами — не так близко друг к другу, как я и Кейт — но, тем не менее, на секундочку я шокирован.
Потому что это Маккензи и чертов Джонни Фицжеральд.
Одна ее рука лежит у него на плече, его — на ее талии, в то время как другие их руки, согнутые в локте переплетены так, как это в бальном танце.
Мне почти жаль его. Потому что даже если это не специально? Моя девочка родилась, чтобы разбивать сердца.
Пока я молча за ними наблюдаю, Джонни делает свой шаг. Застав Маккензи врасплох, маленький мерзавец прижимается своими губами к ее губам, пытаясь поцеловать. Думаю, это ее первый поцелуй. Он невинный, закончился также быстро, как и начался.
Джонни отклоняется назад и смотрит на нее с надеждой. Но Маккензи… кажется смущенной… а потом одергивает свою руку.
И дает ему прямо под дых.
Ууууф! Он сгибается пополам, держась за живот, а Маккензи уходит.