— Ладно, ты можешь выбить из него все дерьмо, а остальные из нас будут просто сидеть и смотреть.
На его лице какой-то смущенный шок.
— Серьезно?
Я улыбаюсь.
— Нет, придурок, я тебе вру.
К тому времени, как мои слова доходят до его протухших мозгов, мой кулак уже в полете. Прямо в нос этого кретина, со всего маху.
Потом все пошло-поехало.
***
Как правило, я считаю, что запрещенный прием — это удел слабаков. Трусливо. Но это уличная драка. Здесь нет правил. Пальцы — в глазницы, пинки — по мудям. Все это справедливая игра. Окровавленный Блэр валит меня на землю, пока вокруг нас начинается потасовка.
Я принимаю удар в плечо и по ребрам, пытаясь защитить свое лицо. Уоррен привел весомый аргумент насчет свадьбы. Если мое лицо будет заштопано, как у Франкенштейна, это испортит фотографии.
Я сделал левый хук по челюсти этого придурка, прямо рядом с разбитым носом, отчего он взвыл. Так продолжалось минут пять, хотя по ощущениям казалось намного больше.
Потом девушка, что все это начала, произносит волшебные слова:
— Копы! Копы!
Каждый из нас реагирует так, словно старшеклассник на пивной гулянке.
Мы бежим. Врассыпную. Пятеро из нас в рекордное время укрываются в недрах лимузина, и водитель трогает с места. Яркие вспышки полицейских Лас Вегаса нас не преследуют. Слава Богу.
Вы можете этого не понять, но поверьте мне, когда я говорю вам, что это было приятным развитием нашего вечера. Не важно, сколько вам лет, каждый парень думает, что это классно выпить, поиграть в азартные игры, а потом, со своими лучшими друзьями, надрать кому-нибудь задницу. Мы передаем друг другу бутылку водки и показываем свои боевые раны, хвастаясь тем, какие мы классные.
— Вы видели, как у того парня разлетелись зубы? Бам!
— А я скрутил того сукиного сына. Он уже был готов звать свою уродливую мамашу.
— Надеюсь, тому лузеру нравится жидкая пища, потому что это все, что он сможет есть еще долгое время.
Я делаю глоток Grey Goose, потом поливаю им свои разбитые костяшки.
Уоррен качает головой и жалуется.
— Не везет мне с девчонками.
Никто не соглашается. Но я должен согласиться: это не его вина.
Правда.
Уоррен просто более мягкий. Его так воспитали — в окружении баб. Это как… одна из тех странных историй в новостях, когда тигренок попадает в семью свиней и растет с ними. Когда он становится старше, он не показывает свои когти, не рычит и ни на кого не набрасывается.
Он, нахрен, хрюкает.
В отличие от нас остальных, у которых в жизни были уверенные сильные мужчины, проявлением мужчины в жизни Уоррена были типы, которых Амелия приводила домой. Очевидно, там не было ни одного достойного.