– Ну, тогда не теряя времени, приступим к делу.
– Приступим…
Тэмуджин облегченно вздохнул, будто сбросил с себя тяжелую ношу, отходя от волнений предыдущих дней. Он счастливо улыбался про себя, тая радость в душе, и изо всех сил удерживал на лице приличествующий жениху бесстрастный взгляд.
Гости ночевали в поставленной для них в степи за куренем большой юрте. Вокруг у костров расположилась охранная сотня Хара Хадана.
Утром у хозяев начались обряды проводов невесты. Еще до восхода солнца Тэмуджин, проснувшись у западной стены в юрте, слышал, как из куреня, наверно, из айла Дэй Сэсэна, доносился грохот многих бубнов – хонгиратские шаманы призывали своих предков и богов, просили благословения для невесты. Потом, как поднялось солнце, из куреня послышались уже звуки веселья – песни, гомон множества голосов и крики – и, все усиливаясь, не смолкали весь длинный день.
Гости провели день в юрте, в ожидании и отдыхе. Еду им в изобилии приносили из куреня, а воинам Хара Хадана пригнали с десяток овец, те сами резали их и варили в хозяйских котлах.
Тэмуджин вспомнил, как в позапрошлом году провожали замуж его тетку, младшую сестру Ехэ Цэрэна (а мать анды Джамухи была старшей сестрой того же Ехэ Цэрэна). Невестка с толпой своих сверстниц тогда обходила все родственные айлы в курене, плакала и пела прощальные песни. В каждом айле хозяева резали овец и выставляли угощения.
«Сейчас и моя Бортэ обходит своих сородичей перед разлукой, – думал Тэмуджин, почувствовав внезапную жалость к своей невесте. – Наверно, тоже плачет и горюет…»
* * *
Рано утром, выждав, когда рассеялись сумерки, они поехали в курень.
Небо было безоблачно, слабый западный ветерок колыхал беловатые верхушки ковыля. Хара Хадан, выйдя из юрты и оглядывая небо, пошутил:
– Оказывается, удачлив наш Тэмуджин, ведь говорят, каков был день женитьбы, такова будет и жизнь с женой.
– И ветер сегодня с запада, хорошая примета, – согласился Мэнлиг.
Джамуха, седлая отцовского коня, улыбнулся Тэмуджину:
– Сейчас мы посмотрим, рано ли встает твоя невеста…
Тэмуджин, отчего-то смутившись, молча пожимал плечами. Он проверил вьюки на заводных конях и принял у Бэлгутэя поводья жеребца.
– А кто из нас будет бороться? – спросил Джамуха, вдевая ногу в стремя и садясь в седло.
– Бэлгутэй, – Тэмуджин, оглянувшись, требовательно взглянул на брата, – ты будешь бороться.
Тот кивнул и с готовностью посмотрел на него.
– Правильно, – одобрил Хара Хадан, – борец должен быть из своего рода, а то скажут, что у жениха своих борцов нет, чужих нанимает.
Приблизившись к куреню на половину расстояния, все спешились. Небо на востоке начинало краснеть. Тэмуджин быстро отцепил от вьючного коня мешок, вынул туесы с архи и мелко накрошенным мясом, взятые из дома. Наливая в чашку понемногу, он стал брызгать на восточную сторону неба – черным небожителям, громко называя имена тэнгэринов, начиная с Атая Улана. Бэлгутэй следом за ним бросал кусочки мяса.