— Видишь, что ты сделал? — Он указал на свое лицо.
— Я ничего не делал, я пытался защитить тех, кого люблю.
— Все убийцы так оправдываются, — сказал человек.
Нет, это был не человек. Бог. Луис наверняка вспомнил бы его имя, если бы ему удалось привести мысли в порядок. Он уже встречал его.
— Я не совершал убийства.
— Ты сам убийство, Фенрисульфр.
— Не называй меня так.
— Ты — волк, тот самый, что убивает Властителя смерти, когда наступают сумерки богов. Но теперь Властителя нет. А ты хочешь вернуть его, правда, Фенрисульфр? Ты хочешь, чтобы он снова ожил.
— Он не умер. Я предвижу гибель всего.
— Это смешно, — сказал бог.
— Что это значит?
Локи — вот оно, имя этого бога. «Он лжец, — вспомнил Луис, — но не коварный». Когда-то он помог ему.
— Тебе нужно умереть. Скоро начнется новое время, но оно не сможет прийти, пока судьба не получит свою главную жертву.
— Какую жертву?
— Тебя. Ты должен был умереть, когда убил Одина, но ты обманул судьбу.
— Тогда убей меня.
— Я бы сделал это, если бы мог. Но я не могу.
— Кто же может?
— Ты и есть смерть. Ты можешь.
— Тогда дай мне умереть здесь.
— Не так-то это просто. Ты можешь умереть здесь, но ты возродишься. Я думал о чем-то более надежном. О твоем полном и абсолютном исчезновении. Навсегда. Тогда мир можно будет исцелить. Посмотри вниз, в воды.
Луис повиновался, и ему показалось, что он одновременно сидит на скале под холодной стальной луной и лежит в воде, так что свет и тьма мелькают в его глазах.
— Тьма привлекает, правда? Она не так требовательна. Не так сбивает с толку.
— Ты позволишь мне умереть здесь?
— Я не могу позволять тебе умирать где бы то ни было. Ты и есть убийца, Фенрисульфр, ты должен сам придумать, как тебе умереть. Я не думаю, что это будет слишком сложно.
— Как я умру?
— Не знаю. Положись на свой нюх.
Бог жестом указал на берег, и воды снова забурлили. Луис ушел под воду, захлебнулся, забился, стараясь глотнуть воздуха. В отчаянном смятении он почувствовал, что все человеческое смыло с него, словно грязь потоком воды. Теперь он был животным, борющимся за жизнь. Руки освободились от пут, и он выбрался, цепляясь за камни, чтобы удержаться в бурном потоке. Ночь была полна звуков и запахов: шуршание насекомых в опавшей листве, легкий свист мягких крыльев охотящихся на них летучих мышей, бесшумный полет сов, охотящихся на летучих мышей.
В величественном изобилии леса он чуял запах тлена и смерти — разлагающиеся листья, тушка лисы, разрастающиеся осенью грибы и споры. Это было так, словно раньше он жил под воздействием какого-то мертвящего снадобья и лишь теперь почувствовал, каков мир на самом деле. Такое уже было с ним, когда на него смотрел волк, которого он освободил перед лицом древних богов. Он был сильным и уверенным. Рокот стремнины был подобен отзвуку рычания, которое он слышал внутри себя.