Женя вскрикнула от неожиданности, а он рвал зубами её варежку содрал, отшвырнул прочь, мотнув головой… и мертвой хваткой ухватил кольцо.
— Что ты делаешь? Ай… мне больно! — закричала она, не понимая, что происходит.
А потом поняла.
— Не смей! Это мамино кольцо! Оно для меня святое!
— Оно не мамино! — орал он не своим голосом, стараясь содрать перстень колдуньи с Жениного пальца. Я там был… в ту ночь под окном… Я все видел, все слышал. А когда ты ушла… нет, отдай! Когда ты ушла вместе с этим черным котом, старуха говорила с демоном! Ты понимаешь это? Ты понимаешь, глупая, во что ты влипла?
Ее сопротивление начало слабеть — настолько сразили Женю эти слова. Он одним рывком сорвал перстень с её пальца и… закричал. Оно почти до кости обожгло ему правую руку.
Тогда Никита перекрестился, переложив колдовской перстень в левую.
— Ничего, — в ярости захохотал он, — до свадьбы заживет!
И со всей силы зашвырнул кольцо далеко в реку.
Женя остолбенела. Первые секунды она не знала, что делать. Решение пришло бессознательно, а может, оно было последним приказом колдуньи…
Закинув ногу на парапет, она взобралась на него, стала подтягивать другую… Еще мгновение — и она прыгнет в гневную, беспощадную, ледяную воду кипящего шлюза…
Он всей своей массой навалился на неё и стал тянуть на себя — к спасительной земле. Но силы её удвоились — казалось, не девочка неполных тринадцати лет, но взрослый и притом тренированный человек с железными мускулами противостоит ему. Она тянула его к себе — туда, за парапет. Ведь она была уже ПО ТУ СТОРОНУ, цепляясь только одной рукой за край чугунных перил. Никита чувствовал, что Женя сильнее. При этом, она не понимает, что делает. И скоро — да, слишком скоро! — они оба окажутся в ледяной воде.
Звать на помощь? Но вокруг не было никого. Да он этого и не хотел. Погибать — так вместе!
— Жаль только, что так короток наш век оказался, моя любимая! - выдохнул он одними губами в беспощадную ночь.
Она-таки перетащила его на свою сторону, и оба нависли над бурлящей рекой, поющей свой Рождественский гимн…
— Женька… прощай! — крикнул Никита, зажмуриваясь…
Он ждал, что сейчас Яуза в первый и в последний раз обнимет его.
И тут… На колокольне Андроникова монастыря ударил колокол. Раз, другой… Звонили к заутрене.
Рождество!
— Милая моя… — синими губами выдохнул Никита. — Видишь, дождались. Вот оно, Рождество!
Она качалась над вспенивающейся водой с помертвевшим лицом. Казалось, его подруга ничего не слышит сейчас, не соображает.
Но настойчивый благовест достиг и её слуха. Она открыла глаза… и дико закричала.