Уснуть так и не вышло, да и не дали.
— Подъём, свиньи! — Кричал тюремщик, постукивая по решётке дубинкой, простой надо отметить, не электрической.
Зэки полосатой гурьбой буквально, хлынули в огороженный решёткой коридор. На башнях важно курили охранники, возле своих пулеметов. Заключённые выбежали в кухонное отделение. Прикрученные к полу столы и стулья, кафель на стенах, по деревянным балконам прогуливались автоматчики — вот так выглядела столовая. С пластиковыми тарелками и ложками (Не стоит забывать, что земля уходила под воду и железо теперь в дефиците, пластик дешевле и проще в производстве) заключённые подходили к огороженной решёткой будке, где через узкий проём им повар кидал половником вязкую кашу. Каша — это одно название, то, что тут давали, есть зэкам с натяжкой можно назвать едой. В этом немногочисленном случае выигрывает Колизей, там гладиаторам давали неплохую еду с добавками, что бы они показывали лучшие результаты на арене. После еды — разумеется работа. В данном учреждении это лесоповал. Но Борис на собственном опыте знал, что есть и работы в шахтах, на заводах с опасными и вредными для здоровья отходами, и ещё многие трудные работы, где не стал, бы работать даже дикий, которого с натяжкой человеком называют.
Рубка леса, сплавка его по реке ниже, распилка и прочая обработка. Поначалу Борис удивлялся, как за столь недолгий срок на Земле вновь выросли растения. Он, конечно, знал, что на кораблях самые сильные и неприхотливые виды спасли, но тот срок, за который суша озеленилась, просто поражал.
В восемь работа окончилась, и зэков ждал праздник — баня. Конечно, это и не баня была вовсе, просто душ, но само название ласкало слух. Проводилась «помывка» раз в месяц, и отбывающие наказание люди были её несказанно рады.
«Баня» представляла собой большое помещение, по — старинке всё в кафеле, мутные потоки горячей воды неровно били во все стороны из ржавых душей. Охраны в душе не предусматривалось, да и драки между уставшими зэками случались редко.
Борис стал под струи воды, поднял к потокам лицо, закрыв глаза. Какое божественное наслаждение! Так бы и стоял вечно. Кожные поры открываются, смывается грязь, пот, усталость, словно организм омолаживается. Борис провалился в забытьё, перед глазами всплыли молодые годы, девушки, танцы, заводные друзья, пьяные драки — романтика. Он словно был уже не на Земле, а далеко — далеко. В своей молодости, вот то были лучшие времена жизни, не то, что было потом. Но думать, что было потом совсем не хотелось, думалось только о хорошем. Из светлых дум Бориса вернул, на сей свет резкий, как выстрел крик: