Но вот пошел уже тринадцатый день, никто не называет ее Верой Павловной, никто не ругает ее за провинности, попа ее давно уже непорота… Лара с тоской посматривает на телефонный аппарат на столе. Мог бы хоть позвонить, спросить отчета… Сегодня не надо торопиться домой — у мужа выходной, так что дети под присмотром. Чем же заняться?
Уже перед самым ее уходом раздался звонок — шеф вернулся! Он пригласил ее в ресторан. Будет ждать через двадцать минут перед выходом из офиса Фирмы. Лара поспешно стянула трусы, поправила косметику, причесалась. Затем — звонок мужу, сказать, что задержится, много срочной работы на складе филиала. Через три минуты надо быть внизу.
— Я увезу тебя в Питер, оформим, как командировку на неделю. Завтра поедем — предупреди мужа и няню, — в ресторане между десертом и кофе шеф порадовал ее этим решением. — Там у нас будет ВСЕ, — многозначительно продолжил он, глядя на нее поверх бокала мартини.
— Только завтра? А что же будет сегодня? Я давно без отчета работаю…
— Отчитаешься… Немного погодя… У меня дома.
Через час в его квартире можно было наблюдать такую сцену… Вера Павловна, распятая на коне для порки, абсолютно нагая. Между ягодиц ее торчит огромный вибратор. Она извивается, стонет. Шеф в строгом костюме, как был в ресторане, выбирает ремни, которыми будет пороть ее за все две недели разлуки. Вера Павловна ждет. На ее лице читается смесь страха с восторгом. Вибратор раскурочивает ее зад и тихонько жужжит. Играет негромкая музыка… Голос шефа возвращает Веру к реальности…
— Итак, для разминки — пятнадцать вот этим, — он подносит к ее лицу широкий солдатский ремень. Вера покорно целует кожу, готовую начать стегать ее попку. — Затем еще двадцать вот этим, — к ее глазам приближается брючный ремень из мягкой кожи, но сплетенный в косичку — мощное орудие. Вера целует его дважды. — Потом будет тридцать поясом от твоего платья, и напоследок полтинник ремнем моей куртки, — шеф подносит к ней указанные пояса — тонкий кожаный от ее платья, широкий массивный, почти что корсет, от новой куртки шефа. Вера прикладывается к каждому, словно в тумане.
Шеф отходит подальше, любуется ее голой попкой, готовой принять его боль.
— Раздвинь ноги шире, — удар! Вера вздрагивает, тихо считает…
— Один, — снова удар, и еще, и еще… Вера считает, мило морща носик от боли — попа отвыкла за две недели. Отсчитана первая порция, теперь передышка. Шеф вынимает из нее вибратор, нежно гладит промежность.
— О, да ты совсем, совсем мокрая… Иди-ка подмойся, — он отвязывает Веру Павловну от коня, она поспешно идет в ванную комнату.