– Комментатор «Таймс» тоже явно высказывается против, – добавил Ральф и приподнял газету, которую только что листал.
– Ха, – воскликнул Джонатан и с довольным видом заерзал, передвинувшись поглубже в кресло, – даже он! Да эту газету уже не раз называли «русским органом печати»! Думаю, царь Николай тоже не так уж жаждет войны, а предпочел бы получить территории без лишнего сопротивления.
– Английская общественность пока не выказала заинтересованности в этой войне, – вполголоса размышлял Джеральд. – Экономика в упадке. К тому же во многих частях страны в нынешнем году необыкновенно суровая зима. Для областей, живущих земледелием, последствия могут оказаться фатальными. Уже вспыхивают первые восстания – у людей нет работы, поденщики не могут заработать даже свои жалкие девять шиллингов в неделю. Но яркие описания сражения за Синоп все равно вызывают бурю эмоций. Всюду только об этом и говорят.
– Неудивительно, – отозвался Ральф, сложив газету и бросив ее на стоящий перед ним невысокий столик, на «Оксфордский журнал». – Пресса во все горло порочит царя и до небес превозносит «славных, но слабых турок». Синоп может оказаться решающим.
Джеральд с наслаждением выдохнул сигарный дым и, прищурив глаза, посмотрел на Джонатана.
– Ты уже взрослый, да и всегда был благоразумен для своего возраста, но мне бы все-таки не хотелось, чтобы ты шел в добровольцы, если начнется война. Уж лучше оставайся в своем полку в Бенгалии, чем на фронте.
– При всем уважении, Джеральд, риск заболеть лихорадкой в нездоровом бенгальском климате значительно выше, чем получить ранение в лазарете за линией фронта.
Ральф наклонился вперед, потянувшись за стаканом и сигарой, оставленной на краю пепельницы, чтобы освободить руки для чтения, и опять откинулся в кресло. Джонатан посмотрел на него с благодарностью и сухо добавил:
– Мне не грозит ничего страшнее, чем, в случае реальной опасности, ампутировать конечности с крайне ограниченным запасом вспомогательных материалов, зашивать вывалившиеся кишки и заштопывать продырявленных пулями товарищей.
Джеральд усмехнулся:
– Ты рассуждаешь как дед. Думаю, он всю жизнь жалел, что не смог пойти врачом на фронт. Сначала был слишком молод, а потом у него уже появилась семья. Он бы тебя точно уговорил. Кстати, о семьях – какого мнения обо всем этом ваши близкие, Ральф? – обратился он к товарищу сына, к которому так быстро проникся симпатией, что сразу после обеда предложил ему называть друг друга по имени.
Тот равнодушно пожал плечами:
– С тех пор как мне исполнилось восемнадцать, я – солдат, а в последние годы даже разведчик на северо-западной границе – мы всегда готовы к войне. Столь вероятная грядущая война с Россией не станет для меня первым боем. Мои родные очень удивятся, если я не пойду на фронт. Я и сам буду себя презирать как труса.