— Как ты посмел это сказать!
— Но это ж правда, — пробормотал тот, отводя взгляд в сторону. Он уже понял, что попал в беду, что действительно виноват и придется поплатиться.
Сестра, схватив его за ухо, наклонилась к нему.
— Если ты меня ударишь, я расскажу родителям, — быстро проговорил мальчик, но тут же сам почувствовал бесполезность магического прежде слова, поверженного тотема утраченного золотого века.
— Никогда, слышишь, никогда больше не смей говорить это. Ты меня понял?
Сгорая от стыда, он кивнул, и сестра отпустила его.
От потрясения мальчики даже не могли плакать, и Пьеро, всегда стремившийся побыстрее загладить неловкость, бодро спросил:
— Что будем делать?
— Сама хотела бы знать, — ответила Лола.
Только теперь они заметили высокого мужчину в белом костюме, который, должно быть, стоял в дверях уже давно и мог слышать, как Джексон произнес запретное слово. Скорее всего, именно это, а не сам шокирующий факт присутствия незнакомца не позволил Лоле сказать что-либо еще. Оставалось лишь молча гадать, знает ли он о том, что происходит у них в семье. Мужчина вошел в комнату и протянул руку.
— Пол Маршалл, — представился он.
Пьеро, стоявший ближе всех, пожал протянутую руку первым, потом — его брат. Когда настала очередь Лолы, она произнесла:
— Лола Куинси. А это Джексон и Пьеро.
— Какие у вас замечательные имена. Но как прикажете различать этих двоих?
— Меня принято считать более обаятельным, — сказал Пьеро. Это была семейная шутка, к которой прибегал их отец, желая рассмешить тех, кто задавал подобный вопрос.
Но этот господин даже не улыбнулся, а только спросил:
— Вы, должно быть, те самые двоюродные братья и сестра с севера?
Они молча напряженно наблюдали за ним, пытаясь понять, что еще ему известно. Мужчина прошел в самый конец детской, подобрал брусок, подбросил его и ловко поймал. Брусок с легким шуршанием лег ему в руку.
— Моя комната — в конце коридора.
— Я знаю, — сказала Лола. — Это комната тетушки Венеры.
— Абсолютно верно. Это ее бывшая комната.
Пол Маршалл опустился в кресло, на котором еще недавно страдала Арабелла, и положил ногу на ногу.
У него было забавное лицо: все черты словно сбегались к бровям, оставляя пустым крупный подбородок, как у Отчаянного Дэна.[3] Это было жестокое лицо, но при безупречности манер его обладателя эффект получался приятным, как показалось Лоле. Переводя взгляд с одного Куинси на другого, Пол Маршалл поправил стрелки на брюках. От его внимания не ускользнуло, с каким интересом Лола смотрела на его черно-белые кожаные спортивные ботинки, и он намеренно покачивал ногой в такт какой-то звучавшей у него в голове мелодии.