Все это ашурт узнал перед самым визитом в гости к низшим. Лас приписал бессонную ночь друга предстоящему походу и в кои-то веки ни о чем не догадался.
Герцог до сих пор находился под впечатлением, до конца не веря тому, что услышал. Может быть, умирающий ошибся? Может быть, перед смертью он решил очернить князя, чем-то ему насолившего? В любом случае Сантилли не собирался останавливаться на полпути в поисках истины. И вот теперь этот разговор. А ведь старший брат и в самом деле ничего не знал. И младший молчал все эти годы, в одиночку неся в душе такой неподъемный груз.
— А ты спроси у Андерса, кто поставил его сына на колени? Будет забавно выслушать его версию, — едко предложил Его Светлость.
— Этого не может быть! Отец в нем души не чаял, — продолжал не верить Шон.
— Я заметил это при встрече. У меня было тридцать лет, чтобы докопаться до правды. Вы Ласти не получите! Он теперь мой! Весь, без остатка, — Сантилли с силой прижал ладони к своей груди, — И мне плевать, что вы будете там себе думать, — он развел руки и повертел ими в воздухе, — Но если я узнаю, что ты где-нибудь что-нибудь вякнул, скучно тебе не будет, поверь мне.
Из уст Кровавого герцога угроза прозвучала внушительно. Он легонько похлопал Шонсаньери по плечу и пошел к двери.
Тот глухо проговорил ему в спину:
— Тебе твоего дракона мало? — и тихо продолжил, — Почему Лас? Почему не кто-то другой?
Приступ ярости постепенно проходил, уступая место горечи.
— Наверно, потому что люблю, — просто ответил Сантилли, останавливаясь на полпути и поворачиваясь.
— Ты? Любишь? — йёвалли недоверчиво посмотрел на него.
— А почему нет? — герцог пожал плечами, — Я тоже живой, у меня тоже могут быть чувства, а Ласти есть за что любить. Да хотя бы просто так, потому что это он.
— Это ты сейчас так говоришь, — фыркнул Шон, — а когда вернешься, что запоешь? "Прости, милый, но мне надо заскочить на ночку к Таамиру, мы с ним старые… друзья".
— Я не хочу возвращаться и не вернусь по возможности как можно дольше, — неожиданно признался Сантилли, опустил голову и качнулся на носках, заложив руки в карманы куртки.
Они очень редко говорили вот так, по душам, больше обсуждая книги, оружие, вино, поступки, историю, да все, что угодно. Тем для разговоров всегда хватало. Иногда бурно спорили и ссорились. Вместе проводили праздники и бражничали, сбегая от отцов и находя приключения на свои головы. Но Сантилли всегда был нем, как могила, никого не пуская в свою личную жизнь, предпочитая отмалчиваться и слушать друга. Шон с удивлением посмотрел на него: