Княгиня провела ладонью по его кудрям, взяла склоненную голову двумя руками и приподняла, чтобы заглянуть ему в глаза. Что Аши хотела в них увидеть? Любовь дочери, которой уже не было? Ненависть, которую она не заслужила? Равнодушие, которого она так боялась? Принц встал, оказавшись одного с ней роста. По-прежнему не выпуская его лица из своих ладоней, мать с тревогой всматривалась в него, когда почувствовала, как его руки сжали ее плечи. Мгновение помедлив, Ласайента обнял Аши, и она услышала тихое: "Прости меня, милая. Прости меня". Тогда она обхватила его и крепко прижала к себе. Его Высочество только теперь понял, как же он соскучился по матери, которую всегда считал родной. Неужели обида на отца так затуманила голову, что вытеснила из сердца самую дорогую для него женщину?
Княгиня отстранилась, и, с любовью вглядываясь в сына, прошептала:
— Мальчик мой, — она немного замешкалась, чуть не сказав "девочка моя", с нежностью провела ладонью по его щеке, — как ты изменился! Почему ничего не сказал, не предупредил? Хотя бы одно слово?! Я думала, ты погиб.
Боги, как непривычно видеть и называть дочь сыном! За что нам такое наказание?! Но, главное, что девочка жива и вернулась! Нет, вернулся.
— Глупо говорить, что я больше не буду? — по губам принца скользнула легкая виноватая улыбка.
Небо, как ты выросла и повзрослела! Повзрослел. И все прошло мимо меня! И еще этот яркий свет режет глаза и заставляет наворачиваться на них слезы, которые мешают рассмотреть сына. Аши узнавала и не узнавала его. Такого родного и чужого одновременно.
— Пойдем, ты должен мне все рассказать, — требовательно попросила-приказала она и увела Ласайенту на балкон, подальше от любопытных глаз. Андерс так и остался стоять на месте, удерживаемый Найири. Шонсаньери аккуратно потянул Сантилли подальше от Повелителей и от неприятных объяснений. Отсрочим неизбежное. Пусть сами разбираются, кто и в чем виноват.
Замок йёвалли, расположенный на широкой природной площадке, парил над огромной пропастью, окруженный с трех сторон высокими разноуровневыми водопадами, и издалека казался необычно красивой детской игрушкой. Вода с ревом, слышным даже на таком большом удалении, падала в бездну, разбиваясь внизу о скалы, торчащие хищными клыками, на миллионы брызг, не дававших разглядеть, что же происходит на дне пропасти. Днем над потоками воды играли многочисленные разноцветные радуги, создавая ощущение сказочности и нереальности.
Когда-то молодые (и не очень молодые, но тоже безрассудные) йёвалли пикировали вниз, показывая свою смелость и умение летать. Андерс называл это вселенской глупостью, забыв, что сам грешил этим в юности.