и милостиво разрешил выбраться берег, где заставил бегать туда-сюда по тропе до тех
пор, пока Нааррон не перестал трястись. Все действо сопровождалось вскриками,
охами, ахами и жалкими попытками отбиться, пока Крэг не обессилил от смеха. Уж
больно комично со стороны смотрелся долговязый худосочный заучка. А как хламиду
свою напялит, так вообще чисто пугало огородное.
– Зачем ты это сделал?! – негодовал Нааррон, держась за ноющий бок и пытаясь
отдышаться.
– Так будет каждый раз. Готовься
– А если я заболею?!
– Ты заболеешь, если останешься такой же квашней, как сейчас! Я тебе даже
помогу. Даже не верится, что когда-то ты тоже хотел стать Защитником!
Нааррон оторопел. Он выпрямился, забыв про боль в боку.
– Ты ещё помнишь?..
– Нааррон Великий Защитник? Конечно, помню, Нааррон великий заучка-
вонючка. Повторяй за мной, или я тебе устрою!
Адепт из чувства протеста ещё немного постоял на месте, не желая подчиняться,
но поймав грозный взгляд, обещающий немедленную кару, как умел принялся
повторять несложные движения утренней зарядки.
***
Шел четвертый день путешествия.
Перекусив и дав отдохнуть лошадям, Нааррон и Крэг продолжали двигаться
вдоль берега реки, которая теперь стала намного уже и, оправдывая свое название,
значительно быстрее. Тропа влилась в проторенную дорогу, которая выворачивала из-
за подступившего ельника и дальше вела вдоль кромки леса, хотя и не подходила к
деревьям слишком близко. Нааррон мысленно радовался, что закончились бескрайние
просторы без намека на кустик. Три дня ночевок на берегу для него – типичного
келейного затворника стали серьезным испытанием. Вчера они даже нормально не
поужинали. Кроме уток охотится здесь было не на кого, а те со своими гнездами
остались далеко позади – в зарослях камыша и рогоза. Пришлось доедать оставшиеся
сухари, запивая травяным отваром. Примерно таким же оказался и завтрак, не смотря
на то, что Крэг честно попытался поймать рыбу импровизированной удочкой. Нааррон
сделал вывод, что рыбалка не его конек.
Потому выехали раньше, чем обычно и двигались чуточку быстрее. Неспешное
путешествие по мягкой земле дало отдых бедному мерину и он почти перестал
хромать. Нааррон ещё робел, взбираясь в седло, но с каждым разом у него это
выходило все будничнее. Большая доля заслуги принадлежала в этом смирной
кобылке, которая проявляла свободы воли не больше, чем деревянная скамья. Она
лишь изредка снисходительно фыркала, но перебирала ногами, повинуясь всаднику.
– Скажи, как случилось, что ты так себя запустил? – внезапно спросил Крэг.
– Что? Ты о чем? – погружённый в собственные мысли Нааррон, не сразу