Н. Д. Авксентьев доказывал, что зарубежная политическая мысль единственно открытая лаборатория, где может оформиться русское независимое общественное мнение, задача коего не руководство, а учет и осмысливание происходящих в России процессов и выходов из них. Крымская трагедия в третий или четвертый раз показала негодность генеральско-диктаторских попыток справиться с московским правительством. Они раскрыли глаза многим, отказывавшимся до последнего момента смотреть трезво на происшедшее. С полной откровенностью Авксентьев заявлял, что коалиционное начало для него не мертвая идея, а путь к возрождению России, несмотря на все ошибки и неудачи в прошлом. Неосуществимая сейчас, немедленно, коалиция и сложение сил политически является заданием, «регулятивной идеей», «музыкой будущего». Уточняя, он указывал, что и в будущем коалиция, как и в прошлом, означает не сочетание лиц, а согласование усилий различных общественных слоев, групп, партий.
Это мнение не было общепризнанно даже в эсеровской среде в Париже. И среди членов Учредительного Собрания эсеров его разделяли полностью лишь принадлежавшие к так называемому правому крылу. Еще дальше от такого мнения были эсеры в России. При общем всем нам отталкивании от большевистской диктатуры, не могла не дать себя знать и чувствовать разница в обстановке место действия и возможность или невозможность высказываться свободно. Это сказывалось даже на членах ЦК, находившихся в различных частях России. Если сравнить резолюции, принятые почти одновременно, Бюро ЦК в Москве (январь 1919 г.) и Бюро ЦК на юге, в Одессе (февраль 1919 г.) нетрудно убедиться, что при сходстве в подходе резолюции южан звучат мягче или терпимее резолюции москвичей.
IX Совет партии тоже говорил о «третьей силе», но придавал ей ограничительный смысл – «трудовой демократии города и деревни». То были отзвуки былых настроений в левых кругах эсеров и дань окружавшей обстановке.
Не одни эсеры критически пересматривали прошлое в поисках причин своих неудач и общероссийской катастрофы. И другие социально-политические группировки, действовавшие в согласии с эсерами в начальный период революции, а позднее всё дальше отходившие вправо и влево, очутились перед тем же «разбитым корытом», что и эсеры. В конечном счете они приходили приблизительно к тем же заключениям, что и последние. Надо при этом отметить, что как ни ничтожны были «силы», они стали «складываться» в суммы фактически до того, как была осознана и соответственно формулирована необходимость суммировать их.