Около полуночи к хижине явился посетитель и несколько раз обошёл её вокруг. У незнакомца были короткие ноги и крепкое туловище. Он останавливался на каждом шагу, внимательно осматривал странную пещеру, в которой жили человеческие звери, принюхивался и фыркал. Это был Каркаджу, спустившийся вниз с куньей тропы в поисках еды. Последние дни ловушки, расставленные вдоль тропы, мало что дали ему, и Каркаджу пришлось отправиться на поиски места, где можно было бы раздобыть пищу. Он тщательно обследовал хижину и даже потрогал дверь.
Голод утолить здесь, по-видимому, было нечем. Очевидно, нужно было снова заняться охотой. Но рассчитывать на удачную охоту, когда слепящий ветер носился, завывая, по долине, не приходилось. Подумав немного, он повернулся и через перевал направился в долину, расположенную по другую сторону горы. На пургу он не обращал внимания. Он презирал её, как всякую силу, направленную против него.
Его путь лежал по той же неприметной тропинке, по которой шли Коби и Смельц. Каркаджу скоро понял, что по этой дороге проходили всего лишь несколько дней тому назад.
Позёмка замела все следы по хребту, и снег тяжёлой ослепительно белой пеленой покрыл долину, но у Каркаджу были свои приметы. Вот недалеко от вершины огромный пень, возле которого останавливалась собачья упряжка. Миско пометил пень, а на камнях и кустах вокруг ещё сохранялись незнакомые запахи остальных собак.
Обнаружив эти отметины, Каркаджу довольно зарычал. Где-то поблизости вся эта компания, конечно, останавливалась на обед или ужин. Возле таких мест ему не раз случалось находить лакомые кусочки. Он бежал без остановки, пока не добрался до перевала. Внизу завывала пурга; было похоже, что это ревёт огонь, прочищая засорённую трубу. Перед ним, объятое бурей, лежало Ущелье Ада.
На перевале Каркаджу обнаружил место, где закусывали Коби и Смельц. Он сунул нос в жестянку из-под печенья и принялся разгребать снег; выкопал спитой чай и попробовал его. Но чай не пришёлся ему по вкусу, и Каркаджу снова тщательно закопал его. После получасовых поисков ему удалось обнаружить только огрызок печенья. Пустую жестянку он отнёс подальше и закопал. Каркаджу не смог бы объяснить, зачем ему понадобился этот блестящий кусочек жести. Он просто поступил так, как поступали все росомахи с тех пор, как первая из них — злобная, косматая и вооружённая острыми зубами и когтями — выпрыгнула на землю из заколдованных лесов Великого Духа.
Каркаджу уселся спиной к метели — нужно было как следует обдумать все возможности раздобыть еду. Обострённый слух прекрасно различал голоса стихии, и кровь бежала быстрее по жилам, когда вихри снега и измельчённого льда налетали на него. Он мог бы бежать по подветренной стороне, но не хотел. Пусть-ка попробует ветер смести его!