— Я порежу тебя, — начинаю угрожать.
— Ты не сможешь, — говорит он с иронией.
— Я не смогу? — И подношу лезвие ножа к его шее. — Не испытывай меня. Я смогу. Сейчас я смогу всё.
Он поднимает руки и качает головой:
— Черт! Скажи, когда ты в последний раз затачивала эту штуку, а? Три года назад? Он же тупой.
— Мне все равно! Это не помешает мне перерезать тебе глотку! Садись! — требую я, по-прежнему держа нож у его шеи. — На кровать.
Он хмурится:
— Нет.
— Я не хочу причинять тебе боль, но если понадобится, то сделаю это! — кричу я, хотя голос срывается.
— Этим... вряд ли. — Его голос становится жестче.
Я пытаюсь сдерживать слезы и контролировать свои эмоции. Не хочу, чтобы он думал, что я слабачка. А еще не знаю, хочу ли я, чтобы он уходил. Однако отчетливо понимаю, что не смогу причинить ему боль. Просто не смогу. После увиденного сегодня мне страшно пролить кровь. Джон.
Со вздохом Эйс выхватывает нож из моих рук и выбрасывает его за пределы моей спальни. Тот скользит по деревянному полу, вызывая звук, который бьет по моим ушам. Меня колотит, и я иду за ножом, но Эйс хватает меня за руку и толкает к стене. Я откуда-то знаю, что он не причинит мне боли. Но боюсь. Я дрожу, когда он прикасается к моему лицу, а затем к моим волосам. Его глаза пристально всматриваются в мои.
Сквозь шторы пробивается свет луны и падает на его лицо, я вижу, что он зол. Эйс убьет меня. Я свидетель.
— Послушай, — ворчит он, и я кожей чувствую его теплое дыхание. — Я обещал, что я не трону тебя.
— Почему? — говорю я дрожащим голосом.
— Не хочу. Я не убивал Джона. Это сделали они.
Услышав имя брата, я чувствую, как глаза начинает печь от слез.
— Это ты виноват. Почему они не убили и тебя? Что вы там делали? Почему Джон был там? Почему они убили его?
Слова выплескиваются из меня. Я зла, что Эйс жив, а мой брат нет. И я испугана.
— Послушай меня! — требует он, отпустив мое лицо и кладя руки мне на плечи. — Я не знаю, почему они убили Джона и почему не убили меня. Но ты должна понять... это наша работа. Это то, на что Джон подписался.
Я слушаю его, а затем, осмыслив услышанное, говорю:
— Так... это ты втянул его в это дерьмо? Зачем? Что ты ему пообещал? Джон никогда бы не ввязался в подобное, если бы не получал взамен что-то действительно важное для себя.
— Этого я ему точно не обещал, — Эйс провел рукой по волосам. — Он знал обо всех рисках. Он любил деньги, впрочем, как и все мы. Это было ошибкой... Он собирался в Атланту.
— Что было ошибкой?
— То, что я втянул его в это. Я же сказал!
Эйс наклоняет голову и видит мои глаза. Его глаза темны, и, если я не ошибаюсь, в них стоят слезы. Но мне не выпадает шанса понять это, потому что он моргает. Он зол. Снова.