Кан-Тун последний раз собрался с силами, и, чувствуя, как глаза вылезают из орбит, рванул Крына наверх. Тот совсем немного, на пол-ладони поднялся, но этого хватило, чтобы вцепиться в край.
Пальцы скользили по отполированной поверхности, но там, наверху, принц уже обессилено замер. Надо было подтянуться, перевалиться через край, но слишком много он потратил сил в схватке с великанами, слишком неумолимо тянула вниз ноша.
С каждым мгновением он чувствовал, как слабеет, как пальцы понемногу близятся к краю. И приготовился к последнему рывку. Он его ждал как самого светлого праздника, и как день самой тяжелой работы, в своей жизни. Всю свою душу, все свое естество, всю свою жизнь, всю боль и слезы в глазах матери, и скупые вздохи отца вложил он в этот рывок.
Поднялся до края, чуть ли не зубами вцепляясь в камень, закинул ногу на нижнюю ступень. И тут почувствовал, как вырвавшийся из обессиленного забытья принц помогает перевалиться на саму ступень.
Оба скрючились, пытаясь принять устойчивое положение на узких и крутых ступенях, сцепились вместе, вжались в лестницу, и позволили себе перевести дух.
— Послушай, Ригг, как самый, что ни на есть глазастый из нас, взгляни, там эта проклятая лестница такая же узкая? — вопросил Итернир.
— Сейчас погляжу, — отвел взгляд от бесконечных ступеней Ригг, — сколько хватает моих глаз — да. Эй! Глядите! Вокруг-то какая красотища!
От восхищенного возгласа даже Ланс прекратил неумолимое восхождение и огляделся. Действительно, он много повидал миров, но нигде не замечал такого великолепия: то недосуг было, то случая не подворачивалось. Оба застыли, не в силах оторвать глаз от раскрывшейся картины мира.
Итернир скептически повел взглядом вокруг, восхищенно присвистнул, верный своим привычкам, но, заметив, какими глазами смотрят вокруг спутники, насторожился, и странно спокойным и четким голосом проговорил:
— Сейчас осторожно, без лишних движений опуститесь на ступени, и постарайтесь при этом не глядеть вниз.
Ланс тут же настороженно напрягся и медленно начал опускаться. Ригг повернул к Итерниру непонимающее лицо, и как только он столь резко оторвал взгляд от картины внизу, его тут же качнуло, повело в сторону, но привычное, натренированное тело к счастью быстро справилось, установив шаткое равновесие. Вопросительно и беспомощно он смотрел на Итернира, застыв на полусогнутых коленях, раскинув руки.
— Медленно опускайся, — все понимающим, но не менее уверенным, тоном почти приказал тот, — и не отрывай от меня глаз.
Настороженно цепко не отпуская связующую нить взгляда, на порой предательски подрагивающих коленях, он медленно-медленно опустился и попытался охватить ступень, будто не собираясь никогда больше с ней не расставаться.