— Не-ет, — не выдержал Итернир, — пойдемте-ка уж лучше со мной. Одних вас я не оставлю!
Спутники поднялись и, несмотря на слабый, даже не родившийся протест конвоиров, проследовали за Итерниром.
Окончив процедуру омовения, Кан-Тун выбрался из бочки и, злорадно ожидая, что служанка будет стыдливо отводить взгляд от наготы, приказал вытирать себя. Та, нисколько не смущаясь, опасаясь только излишне сильно задеть нежную кожу принца полотенцем, принялась исполнять приказание.
Неожиданно снаружи послышался разговор, затем ругань, и, наконец, шум, весьма напоминающий падение тел.
Без всякого намека на стук, дверь распахнулась. На пороге возникла чрезвычайно заинтересованная фигура Итернира:
— Еще не всех служанок снасильничал? — оглядевшись, подмигнул он принцу.
Следом в комнату вошли Ригг с Крыном. Зайдя последним, Ланс прикрыл дверь и невозмутимо вытянулся рядом с ней. Поймав взгляд служанки, Ригг ободряюще ей улыбнулся.
— Шум слыхал? — продолжил Итернир линию разговора.
Кан-Тун, восстановив на лице высокомерно-аристократическую маску, кивнул.
— Повздорили малек с замковой стражей, — прокомментировал тот, — говорят, впускать никого не велено. Я вот чего не понял: ты что плохо им объяснил, кто тут твои люди? Хотя ладно, мы к тебе что пришли — сматываться отсюда надо бы, да поскорей. Что-то в глубине меня неустанно твердит мне, что попали мы в такой змеючник, что ёнково царство забегаловкой покажется.
— Мне самому решать, куда идти моим людям, — чуть подумав, гордо вскинув голову, ответил принц.
— Не понял, — вздернув брови, шагнул Итернир к принцу, — ты что это?
— Ребятки, вы бы полегче, — уловив угрозу, придержал Ригг его за локоть.
— Ладно, оставь, — отмахнулся тот, и опять обратился к принцу, — ты зря забываешься. Мы не твои люди и никогда ими не будем.
— Все люди моего государства — мои люди! — невозмутимо ответил принц.
— Твоё государство?! — воскликнул Итернир и даже обернулся к спутникам, — слыхали? Его государство! Не было его у тебя и нет! И не пытайся обмануть себя, что эти добрые дяди и правда дадут постоять у кормила.
— Погоди, — прервал Ригг, — не кипятись. Дай-ка лучшее я скажу. А уж коли чего не так, тогда подправишь. Я как думаю? Не могет Лестница кончаться, никак не могет, на то она Лестница и есть. А ежели и впрямь конец ей тут, так то надоть своим глазом поглядеть. А то же не простим себе ни в жисть. Потому надо бы уходить отсюда, и побыстрее, а ежели задержаться, то опосля труднее уходить будет. А то, глядишь, и вовсе — осядем здесь, как остальные. А нам бы вниз вернуться надо. Верно я говорю? — оглянулся он на Крына.