– Так давайте сотрудничать на пользу общего дела, – сказал с улыбкой Пуаро. – Этот омлет восхитителен.
В перерыве между омлетом и морским языком Фурнье перелистал черную книжку, после чего сделал запись в своем блокноте. Подняв голову, он взглянул на Пуаро.
– Вы ведь прочитали все это?
– Нет, лишь бегло просмотрел. Вы позволите? – Он взял у Фурнье книжку.
Когда им принесли сыр, Пуаро положил книжку на стол, и их глаза встретились.
– Там имеются определенные записи… – заговорил француз.
– Пять, – уточнил Пуаро.
– Согласен – пять.
CL 52. Жена английского пэра. Муж.
RT 362. Доктор. Харли-стрит.
MR 24. Поддельные древности.
XVB 724. Англичанин. Растрата.
GF 45. Попытка убийства. Англичанин.
– Превосходно, друг мой, – сказал Пуаро. – Наши головы работают на удивление синхронно. Похоже, из всех записей, содержащихся здесь, только эти пять записей могут иметь какое-то отношение к пассажирам самолета. Давайте рассмотрим их по очереди.
– Жена английского пэра. Муж, – произнес Фурнье. – Это может относиться к леди Хорбери, которая, насколько я понимаю, чрезвычайно азартна. Вполне возможно, она заняла деньги у мадам Жизель. Клиенты мадам, как правило, принадлежат именно к этому типу. Слово муж может иметь одно из двух значений. Либо мадам Жизель рассчитывала получить долг с ее мужа, либо она угрожала леди Хорбери, что откроет ему некую компрометирующую ее тайну.
– Совершенно верно, – согласился Пуаро. – Обе эти версии в высшей степени вероятны. Лично я отдаю предпочтение второй и готов биться об заклад, что женщиной, посещавшей мадам Жизель накануне ее отъезда, была леди Хорбери.
– Вы так считаете?
– Да. И, думаю, вы считаете точно так же. Мне кажется, наш консьерж проявил рыцарское благородство. Его упорное нежелание вспоминать какие-либо детали внешности визитерши весьма красноречиво. Леди Хорбери очень привлекательная женщина. Кроме того, он вздрогнул – едва заметно, – когда я показал ему ее фотографию в купальном костюме из «Скетча». Да, к мадам Жизель в тот вечер приходила леди Хорбери.
– Она последовала за нею в Париж из Ле-Пине, – медленно произнес Фурнье. – Похоже, ее положение было отчаянным.
– Да. Очень может быть.
Француз взглянул на него с любопытством.
– Но это не согласуется с вашими идеями, не так ли?
– Друг мой, я убежден в одном: неопровержимая улика указывает не на того человека… Пока я блуждаю в потемках. Моя улика неопровержима, и все же…
– Вы не хотели бы поделиться со мной, что это за улика? – спросил Фурнье.
– Нет, поскольку я могу быть не прав – абсолютно не прав, – и тем самым ввести вас в заблуждение. Пусть каждый из нас действует в соответствии со своими идеями. Итак, продолжим. Что там дальше?