Графиня Хорбери сидела в спальне дома по адресу: Гросвенор-сквер, 313. Перед нею стоял туалетный столик, заставленный баночками с кремом для лица, пудреницами и золотыми шкатулками. Спальня была заполнена дорогими изящными безделушками. Но окружавшая Сайсли Хорбери роскошь совсем не радовала ее. С неровными пятнами румян на щеках, беззвучно шевеля пересохшими губами, она в четвертый раз перечитывала письмо.
Графине Хорбери
Уважаемая мадам, пишу вам по поводу покойной мадам Жизель.
В моем распоряжении имеются некоторые документы, принадлежавшие покойной леди. Если вас или мистера Раймонда Барраклафа интересует эта тема, я был бы рад приехать к вам, чтобы обсудить ее.
Или, может быть, вы предпочитаете, чтобы я обсудил ее с вашим мужем?
Искренне ваш,
Джон Робинсон
Нет ничего глупее – раз за разом перечитывать одно и то же. Как будто от этого что-то изменится…
Она взяла конверт – два конверта. На первом было написано «Лично», на втором – «Строго конфиденциально».
Строго конфиденциально…
«Животное… скотина… И эта старая лживая француженка, которая клялась, что «все меры для защиты клиентов в случае ее внезапной кончины приняты»… Черт бы ее подрал… Что за жизнь… О боже, как у меня расшатались нервы… Это несправедливо. Несправедливо…»
Она протянула трясущуюся руку к бутылочке с золоченой пробкой.
«Это успокоит меня, поможет мне собраться с мыслями…»
Она открыла бутылочку и поднесла ее к носу.
Вот так. Теперь она могла думать! Что же делать? Разумеется, необходимо встретиться с этим человеком. Но где взять денег? Может быть, попытать счастья и сделать небольшую ставку в заведении на Карлос-стрит?.. Но это можно обдумать позже. Сначала нужно выяснить, многое ли ему известно.
Сайсли села за письменный стол, взяла авторучку и лист бумаги и принялась писать своим крупным, детским почерком:
Графиня Хорбери свидетельствует свое почтение Джону Робинсону и готова увидеться с ним, если он приедет завтра утром в одиннадцать часов…