Алеша спустил курки, повесил ружье на плечо и полез в чащу. Было трудно пробираться сквозь колючий молодняк, перелезать через завалы и ямы. Удивительно, как тут прошел грузный зверь. За шиворот насыпалась колючая смесь из снега и древесного мусора, перчатки промокли насквозь, щека и глаз горели от хлесткого удара ветки. Один раз охотник зацепился за корень и с треском ухнул в какую-то яму. Подумалось, что зверь услышит погоню.
Чаща поредела, впереди появился островок леса, под ногами захлюпала вода. Разгребая заблестевшими голенищами сапог ледяную кашу, Алеша, облегченно вздохнув, вышел на сухую островинку. След вот он, но когти направлены навстречу. Двойка! Медведь прошел по своему ходу назад. Где он теперь? Может быть, вернулся в гарь, может быть, пересек остров, а может быть, лежит здесь, рядом, за стенкой елового подроста? Алеша стянул с плеча ружье.
Угрюмо молчал лес. Нахмурилось по-зимнему тусклое небо.
Алеше стало жутко. Хорошо бы бросить все и уйти домой. До просеки недалеко, а там напрямик по старому тележнику до Заборья рукой подать. Тетя Даша поставит на стол горячие щи, самовар. Можно никому и не говорить, что видел эти чертовы следы. Наткнешься на мишку, ранишь — поломает. Кто найдет охотника в глуши, на островке, в самом сердце большой гари? Сюда и летом-то люди не ходят.
Алеша в раздумье присел на поваленную сушину. Хрустнул, как выстрел, сучок, и рядом, совсем рядом за елочками завозилось что-то огромное, черное. Загремел на взлете глухарь и потянул через гарь к синеющему вдалеке лесу.
— Вот дурак! Вот дурак! — прошептал Алеша и вдруг заметил, что стоит с ружьем в руках, что уже поднят один курок и что очень жарко. Стало смешно, страх прошел.
Медведь не лег на островке. Через узкую лесистую перемычку он попал в сосновый молодняк и пошел опять прямо. Следить было легко до самых Шалагиных Нив. А потом потемнело небо. Хмурая туча что-то шепнула вершинам деревьев, раз, другой, и вершины, словно согласившись, загудели неумолчно и тоскливо, зашевелились, сбрасывая комья кухты. Затанцевали в сучьях снежинки, налетел снежный шквал. Алеша побежал… Дойти бы по исчезающим на глазах лункам следа хоть до первых петель. А след уже нечеткий, расплылся и вдруг разошелся сразу в три стороны. Встревоженный охотник стал обрезать след, обходить его кругом и запутался окончательно, выйдя на поляну, всю избитую крупными глубокими ямками следов. Десяток медведей не мог бы натоптать больше!
Алеша понял, что медведь выбрался на лосиную тропу, прошел по ней аккуратно и скрыл свои следы там, где лоси разошлись на кормежку. Пришлось обойти все трудное место широким кругом, благо снег перестал валить так же неожиданно, как начался.