Вейн был на пару лет старше Райана. Его каштановую шевелюру он заприметил ещё издалека. Подъехав, прибывший барон поприветствовал друга. Тот, как и предполагал Райан, выглядел довольным, целым и невредимым.
— Воины в моем отряде словно девицы, — расстроенно признался Вейн, — более опытных людей послали к Вильгельму. Мне просто не хватает твоего терпения в подготовке воинов. Если бы не предупреждение нашего человека, думаю, я бы уже потерял большую часть своих солдат. Нас предупредили как раз вовремя, поэтому засада оказалась не такой удачной, как могла бы быть. В моём отряде плохо с дисциплиной.
Вейн наклонился к спешившемуся Райану и тихо поведал:
— Вильгельм отправил меня к тебе с поручением.
Беседующие в окружении своего войска, они направились назад к крепости.
— А что за поручение? Почему ты всё же здесь? Ты должен быть в Лондоне, — спросил Райан.
— Он не объяснил свои намерения, друг. Просто велел немедленно возвращаться.
— Я просто не могу всё оставить здесь. Что от меня нужно Вильгельму?!
Он, наконец, снял свой шлем. Чёрные волосы мокрыми прядями липли к разгорячённому лбу. Райан стёр кожаным рукавом пот с уставшего лица и поднял голову к другу. Под негодующе нахмуренными бровями, чистейшим серебром горели его глаза…
— Это просто немыслимо!
Он прижался лбом к холодной стене. Ухоженные длинные пальцы нервно выстукивали по шершавому камню.
— Смирись Гай! Вильгельм принял своё решение. Его не отменить. Оно и к лучшему…
Ральф прокашлялся, словно признавая, что и сам с трудом верил в свои слова. Что уж говорить, о стоявшем у огромного окна человеке. О том, кто привык полностью распоряжаться и жизнью, и бытом своей госпожи.
Гай тряхнул золотистыми кудрями укрывшими шею. Голубые глаза сузились от негодования.
— Да он просто во всеуслышание заявил, что Тендервиль и его земли столь легкодоступны! Теперь негодяи со всех концов Англии кинутся как стервятники за лёгкой добычей!
— Нормандец позаботится о своей земле. Не нам с тобою решать её судьбу, так что нет и смысла терзать воздух!
— Дьявол!! — Гай вспылив, пнул резной табурет, с грохотом приземлившийся у стола. Точёные черты лица, скорее подошедшие девице, чем воину, исказились от гнева, — он её не получит…
Они были так похожи и внешне и судьбою, что она, несомненно, почиталась им словно родная кровь.
Чужие всегда принимали их за брата и сестру, вне всяких сомнений. Последние пять лет, как не стало бедной леди Маргарет, он словно верный пёс не отходил от осиротевшего дитя. Именно с его рук она пошла и после имя матери его первое имя произнесла.