– Она владеет тайнами Вселенной. Я должен прикоснуться к ней! – произнес он наконец, и вновь рванулся вперед, натягивая впившиеся в тело веревки. Стоявшие рядом стражники ухватились за кресло, не без труда удерживая его на месте.
– Что ж, она уйдет, – сказал врач и жестом предложил Маркете выйти.
– Нет! – возопил дон Юлий, отчаянно сопротивляясь стражникам. Тяжелое деревянное кресло запрыгало по полу.
Дочь цирюльника в ужасе отскочила и лишь усилием воли заставила себя не побежать к двери.
– Если не будете слушаться, она сейчас же уйдет. Позволите пустить вам кровь, и она подойдет ближе, – заявил Томас.
– Насколько ближе? – спросил, смиряя себя, безумный принц.
– Достаточно близко.
Словно услышав некий голос, дон Юлий устремил взгляд вверх.
– Да, клянусь Богом! Ради нее я согласен пролить кровь.
– В этом нет нужды. За нас все сделают ланцет и пиявки, – ответил медик.
– Пиявки? – переспросил пациент.
– Да, – вступил в разговор дотоле молчавший Пихлер. – Дабы избавить вас от вредоносных гуморов, мы принесли свежих пиявок. Они очистят области скопления яда, добраться до которых не может ланцет.
– Я не позволю этим мерзким тварям присосаться к моим жилам! – Сын короля снова дернулся. – Чтобы какой-то червяк пил кровь Габсбурга! Иезуит, ты мой свидетель. Я отказываюсь от такого лечения. Сейчас же освободите меня от пут, иначе я пожалуюсь на эту пытку отцу!
Понимая, что проигрывает, доктор Мингониус взглянул на Зикмунда.
А его дочь задержалась у двери, и слова, сами собой слетевшие с ее губ, удивили ее саму.
– Не беспокойтесь, дон Юлий.
– Маркета! – прошептал Пихлер. – Не заговаривай с ним.
– Они лишь вчера напились моей крови, – продолжала девушка, подходя к креслу, чтобы больной мог видеть ее лучше. Сын короля уловил ее запах, и ноздри его раздулись – он стал похож на бьющегося в стойле жеребца. Помощница медиков осторожно приблизилась к нему, что-то нежно шепнула, и он мгновенно успокоился.
– Вы ощутите лишь легкий укус, а потом почувствуете себя так, будто выпили что-то крепкое. И больше никакой боли, господин, клянусь вам, – заверила принца девушка.
Вцепившись в нее взглядом, дон Юлий изучал ее черты и даже повернул слегка голову, чтобы лучше слышать ее голос.
– Она говорит, как ангел Господень! Слушайте! – воскликнул он.
– Что за богохульство! – проворчал священник. – Стража, развяжите его. Он отказался от кровопускания, и я тому свидетель.
– Помолчите, – оборвал его доктор. – Это не ваше ведомство! – Он тоже посмотрел на Маркету, но уже по-другому, иначе, чем прежде, словно лишь теперь понял что-то. – Да, дон Юлий. Все так и есть, как она говорит. Эти самые пиявки вчера целовали кожу прелестной богемской девицы.