– Конечно.
Сев за кеплеровский стол, Якоб нарисовал ряд входящих одна в другую трубочек. Верхнюю он изобразил с изгибом, обозначающим выпуклую линзу. Закончив, не дожидаясь, пока чернила высохнут, передал пергамент хозяину.
Иоганн тут же уставился на примитивный рисунок покрасневшими глазами. Его бледное лицо вытянулось.
– Где вы это видели?! – спросил он напряженным голосом. – Где?
– В Книге Чудес, манускрипте, хранящемся в Кунсткамере его величества. На ее страницах много рисунков, подобных этому.
– Принцип тот же, что и у галилеевского телескопа, – сказал Кеплер.
– В том-то и дело! Откуда автор старинной книги мог узнать об инструменте, который изготовит в будущем великий астроном?
Математик снова обратился к рисунку. Глаза его жадно блестели.
– Мне нужен усовершенствованный телескоп, герр доктор. Я не могу вести наблюдения без итальянского инструмента Галилея. Мне нужно увидеть эту книгу!
– Сейчас она в распоряжении дона Юлия, сына короля, сосланного в Чески-Крумлов. Но Галилей, конечно, снабдит астронома его величества этим инструментом.
Кеплер неловко заворочался, устраивая повыше подушку.
– Нет. Галилей не хочет заводить соперника. Тем более если соперник – лютеранин. Несмотря на то что я письменно подтверждал точность его наблюдений и выступал против его заключения под стражу, он отказывается поделиться со мной своей замечательной трубой, хотя и просит меня поддержать его теории.
– Мне странно слышать, что ученый сознательно препятствует научному прогрессу.
– Жадность, Якоб. Жадность, политика, религия и тщеславие. Вот что заставляет отринуть науку ради сохранения власти. – Кеплер сжал свои ревматические пальцы в кулак. – Даже самый великий исследователь может поддаться чарам власти.
Ботаник подумал об астрономических часах и фигурке Тщеславия, любующегося собой в зеркале…
Но тут он вспомнил о цели своего визита.
– Ваши симптомы, герр Кеплер.
– Острая меланхолия. Я не могу заставить себя встать с постели или выйти за порог собственного дома. Мне совершенно все равно, буду я жить или умру.
– Герр Кеплер? – недоверчиво спросил Хорчицкий, искренне изумленный услышанным. – Вы, человек, получивший признание всей Европы, ставший наследником великого Тихо Браге…
– Браге? Я украл его наблюдения. Сразу же после его смерти я укрылся в нашей обсерватории и переписал его звездный журнал. Как утверждают его наследники, я – обычный мелкий воришка.
– Браге был вашим руководителем, вы работали вместе… Удивительно, что он не поделился с вами всеми своими изысканиями!
– Я был нужен ему как математик. Он зависел от моих расчетов, но при этом отвергал мои теории. Тихо Браге был подвержен недугу, который сушит человеческое сердце и препятствует науке. Да, он тоже был лютеранином, да, мы вместе работали, но он не верил в коперниковскую Вселенную. Браге не придерживался того представления, что планеты вращаются вокруг солнца. Блестящий ум, испорченный условностью.