– Франц, паршивец ты этакий! Блестяще! – икнул светловолосый молодой человек. – Мы будем пировать с крумловскими девками да пить до одури! Вот оно, твое лекарство, дон Юлий!
Но сын Рудольфа II как будто не слышал их: воззрившись на грозовое небо, он широко раскинул руки.
– Где моя Маркета? – вскричал бастард, когда первые крупные капли упали ему на лицо и глаза; он сморгнул их и продолжил вопрошать: – Разве ангелы не умеют летать? Разве они не умеют прощать, глядя на нас с небес?
Маркета затаила дыхание. Теперь он называет ее своим ангелом. Тот самый безумец, который изнасиловал ее, поранил ножом, и из-за которого она выпала из окна и только чудом не разбилась насмерть… Как она могла быть настолько глупой, чтобы хоть на секунду поверить, что в нем есть что-то еще, кроме жестокого и безжалостного зверя?
– Вот. – Хайнрих, светловолосый австриец, спрыгнул с лошади и выхватил из толпы Катарину. – Вот красавица, которая заставит тебя позабыть всех, кто был до нее.
Он взвалил ее на плечо. Девушка брыкалась и кричала, колотя его кулаками по спине. Но австриец бросил ее на землю перед доном Юлием, как мешок с зерном.
– Возьми эту девку и схорони свои печали у нее между ног, – пропыхтел он и опустился возле бочонка с элем.
Дочь мельника неуклюже поднялась и попыталась сбежать, но королевский сын схватил ее за локоть и дернул на себя. Он стал целовать ее в шею и лапать ее грудь, а потом грубо полез под юбку.
– Пусти меня! – завизжала Катарина. – Тебе нужна не я!
Императорский сын вдруг разжал руки и посмотрел на девушку так, словно та свалилась с неба, после чего обвел городскую площадь безумным взглядом.
Катарина бросилась прочь и укрылась в толпе.
Юлий же, пошатываясь, подошел к бочкам пивовара и пнул одну из них ногой.
– Пива! Столько, чтобы утопить память! – крикнул он и потер виски. – Мой ангел оставил занозу в сердце. И оно все болит по ней.
Маркета натужно сглотнула и вспомнила жаркие поцелуи, горевшие у нее на губах и шее… Какой же глупой она была!
Приятели дона Юлия переглянулись и покачали головами. Франц шатающейся походкой подошел к пивовару и его бочонкам.
– Ты слышал, что сказал королевский сын. Он попросил пива, ты, старый болван!
Пан пивовар поспешно выкатил большой бочонок и с глубоким поклоном предложил его дону Юлию, за что удостоился благодарного пинка под зад. Австрийцы покатились со смеху.
– А мы? Разве мы не его друзья? Где наш эль, приятель?
Бастард тяжело опустился на бочку.
– Где же богемские красавицы?! – крикнул он, похоже, позабыв, что всего минуту назад горевал по Маркете.