– Хирургическими инструментами я пользуюсь только для хирургии и храню их в дубовом ящике. Этим занимается моя дочь. А парикмахерские бритвы и ножницы держу на отдельном подносе. Одни никогда не смешиваются с другими, как мясо с молоком у еврея.
– У вас хорошее чутье. Говорят, волосы обладают собственной силой, как доброй, так и злой. На вашем месте я бы сжигал их или закапывал, чтобы ваша дочь не притронулась ненароком.
– Спасибо за совет, – сказал Пихлер, собирая в мешок вещи и записи. – Постараюсь вернуться следующим летом, если накоплю денег на поездку.
– Нет, приезжайте раньше. В конце января королевский врач Ян Есениус проведет первое публичное препарирование трупа. Ожидается около тысячи зрителей со всего света. Друг мой, соберите кроны для этого путешествия!
– Здесь, в Вене? – удивился цирюльник.
– Нет; по распоряжению короля Рудольфа оно пройдет в Праге.
Глава 7. Утопленные блохи
Расположившаяся на берегу Влтавы, в тени Рожмберкского замка, баня напоминала гриб, выросший на корнях гостеприимного дерева. Заглядевшись на замок с его высокими окнами и красочной башней, высокий мужчина в одеждах из итальянского шелка и тонкой шерсти невольно сбавил шаг перед Банным мостом. Взгляд Якоба Хорчицкого, придворного врача, имперского алхимика и смотрителя королевского сада, сбежал по дворцовой стене к бледно-желтой бане внизу.
Она осталась именно такой, какой запомнилась ему с далекого детства. Иезуиты считали ее гнездом порока, местом, где жители городка сообща, отбросив скромность, принимали горячие ванны.
Якоб улыбнулся, вспомнив увещевания и предостережения иезуитов. Состоя теперь на королевской службе, он вернулся в родные места, к тому же треклятому, богомерзкому заведению.
Министр Румпф отправил его в Чески-Крумлов с заданием осмотреть Рожмберкский замок и убедиться, что тот пригоден для размещения – и ограничения передвижений – дона Юлия. Удостоверившись, что исполнение этих требований достижимо, что условия содержания соответствуют высокому статусу гостя и что никаких трудностей с обслуживанием сына короля возникнуть не должно, Хорчицкий мог считать свою миссию исполненной и вернуться домой.
Путешествие из Праги получилось долгим и нелегким: на грязной, разбитой дороге карета наскочила на камень, и у нее сломалась ось. Два дня пришлось провести в Ческе-Будеёвице – ночевать на паршивом постоялом дворе, есть несвежую пищу, да еще и терпеть «услуги» грубоватого и всем недовольного хозяина и его супруги со сморщенной мышиной физиономией. К постояльцам эти двое относились отвратительно, предлагая только жесткое, жилистое мясо да разбавленное водой пиво. Мало того, тюфяки на кроватях были набиты перепревшей соломой. Солому эту, судя по всему, не меняли уже несколько лет, так что Якоб всю ночь чесался от блошиных укусов и в результате расцарапал до крови лодыжки.