– Суки… – процедил он сквозь зубы, – Гельдман, ты мне ответишь за это лично!
В следующую секунду сзади раздался стук каблуков и хорошо знакомый мягкий самодовольный голос расплылся по пустому коридору:
– Боюсь, сержант Эванс, сегодня вы оказались не в то время, не в том месте…
* * *
До отстойников, о каких упоминал Майк, добрались быстро. Местечко и вправду оказалось тихим, спокойным и отчасти неприметным. Вдоль нешироких раскрошенных заасфальтированных дорожек дремали небольшие пруды с темно-грязно-коричневой водой, огороженные ржавыми, в плесени и мясистой поросли, заборчиками. Впереди мрачнел бетонный мост, тянувшийся над всеми отстойниками. Он утыкался в порыжевшую от старости насосную станцию, чьи трубы, словно отсохшие конечности, уходили на самое дно сточных вод. Голые жуткие деревья и высокие багровые кустарники, через какие и увидеть-то толком ничего нельзя, разрослись на территории отстойников столь буйно, что без проводника тут можно запросто потеряться и проискать выход до самой ночи. Всюду летали и плавали в вонючей воде или в лужах почерневшие листья и прибитый дождем пух от лиан, а из-под хрупкого обточенного уже не одним ливнем асфальта пробивались неестественно толстые кожаные травинки, какие до нынешнего дня и в глаза не видел. А вот в самих молчаливых прудах что-то то и дело булькало, лопалось и протяжно шипело, утопая в шуме дождя, льющего как из ведра…
– Давай сюда! – махнув мне, громко окликнул Майк, а сам поправил рюкзак и – полубегом под мост, где относительно сухо, но темновато.
– Куда же ты, маньячило, завел-то меня? – кинул я вдогонку и, надвинув на лоб капюшон, огляделся: обросшие черной тиной пруды, непролазные кущи, усыпанные листьями и пухом, взъерошенные и похожие на воробьев вороны на мостовых перилах, мокнущие под дождем, – словом, захолустье, глушина. – Ты сам-то тут бывал хоть?
– А как же! – сквозь звонкое эхо под мостом отозвался тот и чем-то натужно хрустнув, добавил: – Был и не раз! Ну чего ты там стоишь-то под дождем? Бегом сюда – обсохнем немного.
Я с каким-то необъяснимым недоверием еще раз осмотрелся и, ничего не ответив, побрел по скользкому проходу к Майку. Он тем временем принялся хозяйничать и заботливо расставлять дощатые ящички из-под овощей и палеты.
– Неплохое место выбрал, – придирчиво рассмотрев днище моста и опоры, сплошь перепачканные разводами и поросшие красным мхом, подмигнул я и с блаженством скинул наконец-то мокрый противный капюшон, все это время стоически выдерживающий натиск непогоды. И прибавил: – Только незащищенное совсем. В дождь только годится, пока морфы как мухи сонные. Тут, что ли, время-то коротал?