Остановились они, когда пробежали четыре дома.
— Ты че рванул-то? — спросил Васька.
— Я-то знаю, че рванул. А ты кого испугался?
— Смотрю, ты как ошпаренный пронесся. Может, чего пропустил, думаю?
На всякий случай, за тобой. А че случилось-то?
— Водой облили.
— А-а.
— Холодной!
— О-о-о! Это они зря! Мы ведь и отомстить можем! — захорохорился Васька.
— Отомстить? — задумался Тимка. — Да, можем. И отомстим.
— Ты уже знаешь как?
— Я тебя приглашал попировать.
— Ну да. Я думаю, мелочь и потроха наши, — уверенно сказал Васька, и продолжил мечтательно: — Молоку люблю-у-у…
— А я щуку, — сказал Тимка и в голосе его почувствовалась угроза.
— Ну, ты хватил… Щуку… Щуку не дадут.
— А я и спрашивать не буду, — сказал Тимка, и его глаза заблестели. Васька хорошо знал этот блеск. Слишком хорошо! Для мести это был совсем неудачный способ.
— Побьют, — обречено протянул Васька, но… Тимка уже все решил.
Женщины чистили рыбу, а мужчины в саду разводили огонь. Уху решили варить под яблонями. Сосед Матвеич сбегал в магазин и по возвращении в его сумке задорно позвякивали «книжки». Весело захрустел лучок на грядках, кто-то сорвал мизерное и жутко кислое яблоко. «Русская» горькая забулькала в стакане. Женщины уже закончили с возиться с рыбой и, накрыв тазик полотенцем, беспечно ушли в избу. Мужчины развели огонь и теперь предались воспоминаниям двух, трёх, пяти и прочей давности лет. А в полутемноте дровяника вспыхнули четыре глаза. Две тени бесшумно сошли с поленницы на землю.
Со стороны выглядело это так. Женщины ушли в избу за картошкой, солью, ведром для ухи и прочими необходимыми для варки вещами. Тазик с рыбой стоял на земле, возле поленицы, накрытый широким полотенцем. Тимка высунул из дровяника голову и огляделся: поблизости никого не было, а мужики в саду не обращали внимание на то, что происходило во дворе.
Медленно и осторожно ставя лапы, Тимка двинулся к тазику, а Васька остался возле дровяника, с закрытыми глазами ожидая свиста пролетающего полена и криков Тимки. Однако этого не произошло. Чему он сильно удивился.
Пришлось открыть глаза и идти следом за Тимкой. Несмотря на то, что пройти нужно было чуть-чуть, Васька двигался рысью и не отрывал глаз от сада.
Именно поэтому он не больно, но ощутимо ударился о таз головой. Раздался звон. Тимка сперва проверил, не идёт ли кто на шум, и только потом укоризненно взглянул на Ваську. Васькины глаза говорили: «Ну, извини!» и были само раскаянье. Никто ничего не заметил, и друзья продолжили то, что задумали.
— Ну? — спросил Тимка. — На что твой глаз смотрит?