Следует пойти в горы, пока есть силы двигаться, возможно, там найдётся хоть крошечный оазис, где есть вода и еда, хоть что-нибудь, что можно на один зуб положить, а другим зубом прихлопнуть. Нечего теперь бояться отходить от кораблика.
Надо было съесть тех личинок, а не кривить губы в отвращении. Мне повезло, когда я нашла отвалившийся кусок твердокаменной древесной коры, весь покрытый с изнанки мелкими белыми червячками, жирными и медлительными. Кора выглядела так, словно она содрана ударом крупной когтистой лапы, почти у самой вершины дерева, но этого не могло быть, ведь здесь животных вообще нет. Мне повезло, а я не воспользовалась везением, и теперь того места не найти.
* * *
Кой чёрт меня дёрнул поддаться на романтические посулы? Необычный день рождения себе захотела на халяву, дурында, на дорогом инопланетном курорте. У других ребят в клубе уйма навыков, походных, технических… А я? Типичная урбанистка, на пригородной даче была со счётом раз, гуманитарий, библиотекарь, эх, блин.
Вот и бреди среди скал, из чистого упрямства, уже ни на что не надеясь, а сил хватает лишь на то, чтобы едва-едва ногу за ногу заносить. Даже глюки начались, странный химический запах в лайбе почудился, состояние, как у отравленной, из-за жуткой жары.
Следовало перевернуть тот камень, может, под ним что-то съедобное было. Побоялась наклониться, чтобы не упасть от головокружения.
— Рассветает. Расцветает.
Меж ветвей, как между пальцев вода,
Утекает темнота.
С какой стати стихи в голову лезут? Воды здесь нет. А рассветает и в самом деле, скоро взойдёт солнце, «обласкает» обожжённую голую кожу. Спрятаться от него негде, кругом одни осыпи и мелкие каменные обломки.
И стена, как огромная стела, только надписи не хватает. И она покачивается, покачивается, покачивается.
А это что? Что-то вроде ступеней, или снова галлюцинация? Тогда мои руки тоже галлюцинируют, поскольку я их нащупала. А на высоте примерно пятого этажа чернеет большое отверстие. Вход в пещеру. И я могу туда залезть, несмотря на слабость. Хоть от солнца спрятаться.
Вот и пещера. Можно двигаться и на четвереньках, если на ногах уже не получается. Атавизм сыграл со мной злую шутку, я ведь отсюда уже не выйду, сил не осталось. Серые стены, розоватые от рассветных лучей, проём входа очень просторный, сухо, тепло, ничем не пахнет. Впереди и слева широкое углубление, заполненное мхом.
Я доползла туда, упала в мох и сжалась в бессильный комок, дрожа от слабости и холода. Ага, кругом жара, а я мёрзну. А ведь это явно чья-то берлога. Пожалует хозяин и очень обрадуется, как удобно и удачно — обед сам пришёл и даже сопротивляться не может. Я заснула или потеряла сознание.