Том ждал меня в доме, один в темной комнате; он сидел на стуле. Его широкая ссутулившаяся спина и опущенная в ладони голова вызвали во мне боль; я почувствовал, как напоенная гневом кровь, моя добрая негритянская кровь несется по венам и поет в моих ушах. Том поднялся и положил руки мне на плечи. Губы его распухли, и говорил он с трудом. Когда я хотел хлопнуть его по спине в знак утешения, он остановил мою руку.
— Они отстегали меня хлыстом, — сказал он.
— Кто это сделал?
— Люди Бэлбо и Моран-сын.
— Опять он!..
Мои кулаки невольно сжались. Сухой гнев постепенно овладевал мною.
— Хочешь, Том, я прикончу его?
— Нет, Ли. Мы не можем. Жизнь твоя будет тогда кончена. А у тебя есть шанс, ты не несешь на себе знаков.
— Но ты стоишь большего, нежели я, Том.
— Посмотри на мои руки, Ли. Посмотри на мои ногти. Посмотри на мои волосы и посмотри на мои губы. Я — негр, Ли. Мне от этого не уйти. А ты!..
Он замолчал и посмотрел на меня. Он по-настоящему любил меня.
— А ты, Ли, ты должен из этого выбраться. Бог поможет тебе выбраться. Он поможет тебе, Ли.
— Богу на это здорово наплевать, — сказал я.
Он улыбнулся. Он знал, как мало я склонен к вере.
— Ли, ты оставил город слишком молодым, и ты утратил веру, но когда настанет час, Бог простит тебя. Бежать надо от людей. Но ты должен идти к Нему, раскрыв навстречу ладони и сердце.
— Куда ты хочешь отправиться, Том? Хочешь, я дам тебе денег?
— У меня есть деньги. Я хотел покинуть дом вместе с тобой. Я хочу…
Он замолчал.
Слова с трудом срывались с его раненых губ.
— Я хочу сжечь дом, Ли. Его построил наш отец. Мы обязаны отцу всем. Он был почти белый — по цвету кожи, Ли. Но вспомни, что он ни разу не помыслил о том, чтобы отречься от своей расы. Брат наш мертв, и никто не должен владеть домом, который построил наш отец своими негритянскими руками.
Мне нечего было сказать. Я помог Тому увязать вещи, и мы погрузили их в «нэш». Дом одиноко стоял на краю города. Я оставил Тома в доме и вышел, чтобы окончательно закрепить багаж. Он присоединился ко мне через несколько минут.
— Поехали, — сказал он, — поехали отсюда, потому что еще не пришло время, когда на этой земле восторжествует справедливость для чернокожих людей.
Красный огонек помигивал на кухне и вдруг резко разросся. Послышался приглушенный взрыв бидона с бензином, и огонь достиг окна соседней комнаты. А потом длинный язык пламени прорвал деревянную стену, и ветер раздул пожар. Свет плясал вокруг нас, и лицо Тома в красных отблесках лоснилось от пота. Две крупные слезы скатились по его щекам. Тогда он положил мне руку на плечо, мы повернулись и ушли.