Но не было ли все это сном – одним из тех снов, которые так часто снились ей в течение нескольких последних лет? Невероятное зрелище, представшее сейчас перед ее глазами, невольно порождало подобные сомнения: так много снега с неба еще никогда не падало! У нее не получалось заставить себя прислушаться к ведущемуся рядом с ней разговору. Какое значение могла иметь в данный момент для нее судьба рабов, страдающих в Новой Франции? Женщина, которая так долго дремала в ней, наконец-то проснулась – в объятиях Ракиделя, – и Сюзанну даже раздражало то, что Томас разговаривает сейчас лишь с Элуаном де Бонабаном, своим собратом по масонству.
Лошади, подчиняясь воле кучера, остановились на улице Сен-Мерри перед домом Сюзанны, в котором Мартина и Жан-Батист, должно быть, в такое время суток спали. Во всяком случае, Сюзи очень надеялась на это, потому что ей не хотелось знакомить их прямо сейчас с мужчиной, которого она привезла с собой. Прежде чем выйти вслед за ней из остановившейся кареты, Томас Ракидель попрощался с Элуаном де Бонабаном, три раза хлопнув его по плечу. Они договорились вскоре снова встретиться.
Войдя в дом, Сюзи зажгла свечу, потому что, как она и надеялась, во всем доме было темно и тихо. Она взяла за руку приехавшего с ней мужчину, у которого не было с собой никакого багажа – да и вообще почти ничего, – и привела его в свою комнату. Затем они, как и во время их первой ночи, проведенной восемь с половиной лет назад в Бордо в доме господина де Лартига, стали резвиться друг с другом на кровати.
В течение ночи они несколько раз овладевали друг другом, осознавая при этом, что их страсть за долгие годы воздержания не только не угасла, а, наоборот, обострилась и что их сохраненная любовь все с той же настойчивостью требовала, чтобы их тела соединялись. В перерывах между объятиями, ласками и совокуплениями они рассказывали друг другу урывками о том, как им жилось в эти долгие годы разлуки. Рассказ Томаса был коротким: а о чем может рассказать узник, просидевший все эти годы в тюремной камере в крепости Кюстрин, в полной изоляции от внешнего мира?
– Я не общался там ни с кем, кроме своих охранников и священника, которые разговаривали только по-немецки. За сменой времен года я мог следить только по кусочку неба, который было видно в маленькое окошко, и по температуре в моей камере: ледяной холод зимой и удушливая жара летом.
– Тебе хоть сообщили, за что тебя туда посадили и на какой срок?
– «Король-солдат» не утруждает себя подобными хлопотами. Мои тюремщики, когда они говорили друг с другом обо мне, называли меня на своем языке всего лишь одним словом, смысл которого я в конце концов понял: шпион.