Парадокс, но именно в Питере нашли место, которое станет в фильме Сталинградом времен войны, — полуразрушенный завод на Октябрьской набережной. Арендовать это место оказалось значительно дешевле, чем строить декорации на берегу Волги. И получилось так, что, отсняв панорамы Волги и современный город, съемочная группа перебралась в Петербург. Хорошо, что солнце светило не по-северному ярко и беспощадно. Пользуясь этим, они снимали, снимали… Потом Владимир должен был вернуться в Москву, где его ждали репетиции «Маленьких трагедий». Театральный режиссер ухватился-таки за идею, которую подкинула ему Тереза… снова она!
Тереза-Тереза… зачем ты так? За что ты так?
В своей московской квартире Владимир этим летом появлялся лишь изредка. Как правило, не один. Он снял запрет на то, чтобы не водить в свой дом случайных девиц. Все равно это была уже не его крепость. Это было место, где жили воспоминания, пока настолько реальные, что ему было не по себе находиться там одному. Вот и теперь мысль о том, что туда придется возвращаться после съемки, открывать дверь помещения, ставшего нежилым и холодным, нагоняла тоску.
…Так, о чем это он вещает в камеру? Что он вообще тут забыл? Ах, да! Это же интервью, и он жизнерадостно рассказывает о своих свершениях и работах… Какой бред! Как это все жалко. И, по большому счету, никому не нужно.
— Я не понимаю тебя, — говорила между тем прекрасному сценаристу Терезе Ивановне Тур ее мама, Анна Яковлевна. — Не понимаю — и все!
Они смотрели интервью замечательного актера, начинающего режиссера и просто красавца Владимира Зубова. Тереза записала интервью на диск и теперь пересматривала, уже не в первый раз.
— Чего же ты не понимаешь, мама? — Тереза выключила звук.
— Зачем ты так поступила?
— С ним? — дочь кивнула в сторону телевизора, где Владимир открывал рот и ослепительно улыбался.
— И с ним тоже. Но, главным образом, с собой.
— Мама! — Тереза коснулась материнской руки. — Мама!! Посмотри на него!
Она перемотала запись и включила еще раз, практически с начала.
— Молодым актером? — прекрасные глаза блеснули, безукоризненные черты лица тронула улыбка. — Вы знаете, на сегодняшний момент, мне это льстит…
Тереза нажала на паузу.
— Что ты видишь? — настойчиво спросила она у матери.
Та пожала плечами:
— Не самого плохого человека. Которого ты, как я понимаю, обидела.
— Допустим. А что еще? — дочь требовательно всматривалась в ее глаза.
— Красивого, — недоумевая, к чему все это, добавила Анна Яковлевна. — Умного. Успешного.
— Почему вы все этого не видите? Он же не настоящий!