Я бросилась к Лизе:
– Так, где ты была той ночью?
– Уже говорила, что отвечать не собираюсь, – упрямо набычилась девушка.
Из-за возраста мне уже не столь легко давался бег по ступенькам трапа. Не спрашивая ее согласия, я устроилась на диване, с трудом переводя дыхание.
– Лиза, ты не Павлинова, чтобы тебе простили скрытность. К тому же я все равно знаю. Тебе нужно алиби, то, что ты была с Распутным, алиби обеспечит.
– Кто вам сказал, этот дурак деревенский?
– Этот парень шкуру твою спасает!
Лиза зло поморщилась:
– Его никто не просил.
– Лиза, ты должна сказать Строгачеву, где была в ту ночь. А Распутный подтвердит.
Несколько мгновений девушка молчала, потом мрачно усмехнулась:
– Не подтвердит.
– Это почему?
– Мы поссорились.
– Ну, не настолько же, чтобы поступать подло.
Лиза стала еще мрачней.
– Настолько.
– Хорошо, я поговорю с ним сама, – я тяжело поднялась из кресла.
– Не стоит.
Она упиралась всеми силами, не желая спасения. Почему? Я остановилась у двери, покачала головой:
– Лиза, я не понимаю, почему ты так старательно суешь голову в петлю?
А та вдруг с горечью поинтересовалась:
– А вы не думали, что со мной будет? Если не обвинят в гибели Павлиновой, то обвинят в том, что я захватила ее славу, в подделке, в подмене. А завтра и вовсе Ялта, а потом концерт…
Она не договорила, но понятно и без слов. В тот час, когда мы убедили Лизу выступить за Павлинову впервые, не зная, найдена ли сама звезда, мы подписали Лизе смертный приговор. Никто не простит девушке подмену. И приговор подписан не одной Лизе – всем нам, чьи папки в левой стопке.
А вот на это я не согласна! Я выпрямилась, даже подбородок вздернула:
– Ну, это мы еще посмотрим! Поборемся, Лиза, только не давай сожрать себя без соли.
Пока я старалась не думать о расплате за подмену Павлиновой, с Распутным разобраться бы.
Известно, чем очаровывал Григорий свои жертвы, – он актер, и не без таланта, только способности употребил не на то. С придыханием читал всякую слезливую дурь, что так нравится барышням попроще, а таким, как Лиза, – Шекспира, и серьезно.
Гришка Распутный в свое время играл в театре героев-любовников с огромным успехом. Он действительно был хорош! Брови вразлет, нахальный взгляд чуть раскосых глаз, волевой подбородок, но главное – умение очаровать, подчинить себе женщину с первого слова. Уверовав во вседозволенность, Гриша закрутил роман с Примой (тогда это еще не была Любовь Петровна), не учитывая интересов ее всемогущего покровителя. В результате Прима теперь играла в провинциальном театре и в кино не снималась совсем, а Распутный с трудом удержался в театре на важной должности рабочего сцены.