Как я была Пинкертоном. Театральный детектив (Раневская) - страница 90
Вышло все не так.
Сначала никто не заметил исчезновения Примы, потом искать стали не там, не подумав о Касилове. Но хуже всего – нашли замену и почти успокоились.
– А потом этот скандал в Симферополе!
Оказалось, Бельведерский приглянулся одной из постоялиц гостиницы, где они поселились. Однажды, вернувшись в номер, Любовь Петровна застала весьма недвусмысленную сцену с красавицей, которая посоветовала ей… погулять!
– Представляешь, эта мерзавка заявила: «Мамаша, вы бы погуляли пока!..»
Я с трудом сдержала улыбку, поняв, что Любовь Петровну гораздо больше задело обращение к ней как к мамаше, чем сама измена Бельведерского. Так и было, Павлинова еще долго возмущалась:
– Назвать меня мамашей!
Извозчик из Симферополя в Ялту довез ее быстро, но Любовь Петровна все равно опоздала.
– Люба, а может, и к лучшему?
Она вздохнула, словно освобождаясь от какого-то давнишнего и неприятного груза:
– Да. Я словно после тяжелой болезни оживаю. Вы не обманываете, я хорошо играю?
Я сурово сдвинула брови и с легким сомнением в голосе произнесла:
– Как сказать… бывает хорошо, а бывает и… – подождала, пока в ее глазах появилось почти отчаяние, и продолжила, – …отлично! Особенно если забываешь, что ты Прима.
Любовь Петровна расхохоталась от души:
– А вы напоминайте мне про Лизу чаще. Кстати, куда она теперь?
– Под крылышко к Суетилову, тот найдет, куда пристроить талант.
Поезд спешил в Москву, в купе ехали просто две актрисы, без всяких претензий на звездность. Ехали и обсуждали, как играть юную Клеопатру в будущем спектакле.
Так-то лучше. Куда лучше…
Что было и чего не было…
В биографии Любови Петровны Орловой не было такого неудачного приключения. Ее брак с режиссером Александровым, снявшим большинство знаменитых картин с Орловой в главной роли, был на редкость крепким. Они уважительно относились друг к другу, в присутствии других обращались на «вы», писали записочки, даже дома старались соблюдать дресс-код.
Любовь Петровна Орлова умело скрывала не только свой возраст, но и многие факты биографии, в том числе аристократическое происхождение, она была родственницей графа Льва Николаевича Толстого.
Зазнайкой не была, но славу любила, как и заграничные поездки, и прочие возможности, приобретаемые вместе со статусом любимицы вождя. Раневская шутила, что моль в гардеробе Орловой из-за тесноты никак не научится летать.
Все выдуманные события скорее фантазия мудрой Раневской на тему, что будет со звездой в случае потери звездности и как легко заменить одну звезду на другую.
События произведения перенесены на начало тридцатых годов, вероятно, чтобы показать впечатления Фаины Георгиевны от многочисленных городов и весей, в которых она побывала в конце двадцатых.