— Оно деньги не деньги, — кричал он, — да зачем свое кровное ворам отдавать?
На другой день пришел уполномоченный.
— Ну, — сказал он озабоченно, — давай, да не толпись, — и развернул на случайном ящике бумагу.
Но никто не подошел к нему. Молчаливо отошли котельщики, монтажники, слесари, сели в стороне, стали завтракать.
Дядя Баглий подошел тогда к уполномоченному, испуганно оглянулся кругом и полез в карман. Он достал потрепанный кошелек, похожий на табачный кисет, открыл его и вынул деньги.
— Я советской власти верю, — сказал он глухо.
Отсчитал деньги, спрятал кошелек, деньги держал в правой руке. Вдруг он наклонился к уполномоченному и прошептал умоляюще:
— Дети у меня, товарищ... того... так вы, того... чтоб мои деньги и чтоб сахар...
Уполномоченный недоуменно посмотрел на него.
— Будет сахар, дядя Баглий. Чего волнуешься?
— Вот, вот! — обрадовался старик. — Я верю. Так вы того... того... С деньгами осторожнее... осторожнее. Не потеряйте часом... Дети... того...
Около ящика уже росла очередь. Павлик тоже решил записаться на сахар.
«Матери пошлю», — думал он, сжимая в ладони первую получку. Загоруйко сдержал слово: получку выдал.
А когда Павлик, записавшись, вышел из сконфуженной и притихшей очереди, то где-то в конце ее он увидел и парня в рваной овчине.
— И ты за сахаром? — закричал Павлик, но парень погрозил ему кулаком.
Через неделю всем записавшимся выдали сахар.
Дядя Баглий вышел, отягощенный двумя головами сахара. Лицо слесаря сняло тихим счастьем. Он шел прямой и гордый: он нес сахар детям. Парень в рваной овчине больше всех шумел и в очереди: теперь он хотел раньше всех получать сахар. Ругаясь, он шел сейчас с Баглием.
— Сахар, сахар! — ворчал он. — Что сахар, когда хлеба нет!
Дядя Баглий вдруг остановился. Лицо его медленно начало краснеть, глава налились кровью.
— Убью! — закричал он и, взметнув головы сахара, пошел на рваную овчину. — Убью-у-у-у!
Парень отскочил в сторону.
— Кар-раул! — закричал он пронзительно. — Убивают!
Рабочие сбежались на крик и увидели дядю Баглия с высоко поднятыми головами сахара.
— У-У-у! — рычал он и потрясал синими головами.
Он чудак, дядя Баглий. Вот он однажды пришел на работу пьяным, впервые за все время, что знает его Павлик. Старые рабочие, однако, не удивились.
— Это его день! — объяснили они, смеясь, Павлику. — Это его день!
Дядя Баглий пришел не один, а с двумя маленькими дочками.
— Вот смотрите, дочки! — кричал он хвастливо и показывал на огромную махину печи. — Смотрите хорошенько, дочки, что ваш отец делает, что это он строит неутомимо... — И он принимался плакать и целовать дочек, рабочих, Павлика.