С уничтожения последней закрытой долины прошло около пятисот весен. С тех пор никто не слышал о племени кашир или стражах. Скорее всего, все стражи погибли со своими долинами. Печальный опыт объединенных государств больше никогда не пробовали повторить.
Но вернемся к нашим баранам, то есть членам совета. Какие-то они уставшие. Неужели рабы нынче свирепствуют. Интересно как? Встают слишком рано, переполнили амбары зерном? Может, не туго ошейники затягивают или слишком терпеливо переносят боль и не сбегали уже как десять полных лун? Кошмар, как они могли? Наказать, высечь, посадить на цепь. Никаких поблажек строптивцам. Вам смешно. А здесь народ настолько зашуганный, что побег — это что-то мифически недостижимое для простых смертных рабов. Рабы — это выдрессированная рабочая единица, натасканная на исполнение любых приказов хозяина. Ни дать, ни взять преданные песики.
О, вот и нашего банщика принесла нелегкая. Значит, меня обвинять решил. Ох, и не разумно хряк, как же не разумно. Да я тебя под отбивную разделаю, жертва домашней утвари. Еще увидим, кто в лучшем состоянии будет, ты или твоя банька?
— Заседание совета по проблемам рабовладельцев считается открытым. С чем к нам пожаловали?
— Захват и возврат собственности, а именно раба кхм… — оборотень задери, как его назвать-то. Темень!
— Повторите, пожалуйста, имя раба.
Приплыли, пришвартовались и утопли на мелководье.
— Кха, кха…раб, по кличке Малыш, — вот так вам. Я ведь не соврала. Я не сказала, что это имя.
— Это его имя? — один из старейшин, которого я еще при входе окрестила трухлявым пеньком, явно не собирался меня так просто отпускать. Хорошо хоть самого обсуждаемого сюда не пустили.
— Нет, это кличка, — люди искусства не сдаются. Ложь и изворотливость нам как вторая мать. А как же иначе байки сочинять. О, по части баек я мастак. А вопросы надо правильно задавать.
— А какое у него имя? — похоже, слоган про «не сдаются» не одна я знаю.
— Его имя Малы… Малик, — а-а-а-а-а, чуть не прокололась. Придумывать имя на ходу, это не песни петь. Хотя я не пою.
— Вы являетесь его хозяйкой?
— Да.
— Ваше имя, — нормально, да? Вначале, значит, имя раба, а теперь только мое. Я же говорю, ненормальное королевство.
— Мое имя Суардана Дэнитар, — ну да, имечко у меня еще то, но какое уж есть.
— Госпожа Дэнитар, вы не принадлежите к дворянам, это так? — обратился ко мне весьма противный мужчина средних лет с кривым носом и похотливым взглядом. Он что, решил меня в постельные грелки к себе нанять? Да только через его труп.
— Так.
— В таком случае, как же вы заполучили, — пауза, — в свое пользование раба? — и сделал акцент на слове «пользование».