— Так я разбег набираю, ты немного отойди, и меня как не было, — печенка зачесалась, истошно вопя об опасности.
— А если я хочу, чтоб ты была, — он поцеловал плечо, предварительно немного стянув мою рубашку, — здесь и сейчас, — прошептал и снова поцеловал, но уже в ключицу. Здравый смысл, а ну вернись, я тебя не отпускала, — со мной, — и очередной поцелуй в шею. Предатель, путающий мои мысли, хватит упиваться нежностью и пьянеть от ласки. Знаем, плавали. Пора отшвартовываться и уходить на всех парусах подальше в открытое море.
— Широ, я спать хочу, пусти, — я попыталась оттолкнуть его. Ага, то же самое, что мизинцем Хрустальную гору сдвинуть. Ишь, присосался к шее, как вампир.
— Хочешь спать?
Ох и не понравился мне его вопрос, но я кивнула.
— Пойдем, — и он поднял меня на руки, при этом направляясь в сторону от костра. Мама!
Я не нашла ничего лучше, как приобнять его за шею и прижаться губами к пульсирующей сонной артерии. Как же приятно от него пахло прелой листвой после дождя. Я невесомо проложила дорожку губами вниз и с сожалением надавила на нужную точку, немного задержавшись на ней. Все же эльф шикарный мужчина.
Широ обмяк, как только я отстранилась. Пока его тело медленно оседало, я ловко скатилась с его рук на траву. Ничего, двигать не буду, пусть на мокрой траве поспит, соблазнитель недоделанный. Все равно мокрый с головы до ног.
На освещенной полумесяцем лужайке, близ речного берега, безмятежно спал эльфийский воин. Черты его обычно строгого лица смягчились в объятиях сонной неги. Рассыпанные, как золотые листья в разгар теплой осени, волосы переплетаются с молодой травой. Сейчас конец лета, но здесь, в степях, на этой самой полянке вступила в свои права чарующая осень. Сила этого мужчины всегда поражала меня. Мысли его сейчас далеко отсюда, а его аура все равно превратила ночь в день. Светлый, он истинный светлый, и кто бы, что не говорил, дух первородного в нем сильнее, чем у сотни его соплеменников. Его бронзовая кожа отличается своей мягкой теплотой, а не темной грубостью, как у всех дроу. Широ, как закатное солнце, так же обнимает своим теплом все, на что попадают его прямые лучи. Кокон из этих эмоций окутывал меня с самого первого дня, когда я попала в плен его очищающего пламени, что стерло все остатки моей памяти, а с ней и моей боли.
От этих знакомых чувств, накатили воспоминания. Нестерпимая боль снаружи, даже и близко не могла сравниться с болью внутри. Она выжигала меня. Я не хотела больше жить. Я лишилась всего, ради чего это стоило бы делать. Мое существование никому больше не принесет ни радости, ни горя.