— Ну, вам немного осталось, ребятки, еще на полштыка углубить — и порядок.
Наконец он говорит нам:
— Все. В ваш окоп можно бойца сажать. От лица службы выражаю благодарность.
Мы молчим, кто-то неуверенно говорит: «Спасибо», а сапер поправляет, что в общем-то можем, своей работой заслужили право отвечать как в армии: «Служим Советскому Союзу!» Потому что мы на самом деле служим в этот страшный час социалистической Родине, Советскому Союзу.
В вечерней сводке — новое направление, немцы форсировали Днепр. А как же Киев?..
Идут дни, недели, мы копаем, мы сжились с работой. Словно все более разреженным становится воздух на строительстве рубежа. Или так ощущается опасность? Утром 9 октября сообщают: захвачен Орел. Появились Вяземское и Брянское направления. Пала Вязьма. Призывная суровая передовая в «Правде»: «Победа будет за нами!» В опасности столица. С ознобным волнением, с болью слышим в один из рассветов: «В течение ночи с 14 на 15 октября положение на Западном направлении ухудшилось…» Враг нацеливается на Ленинск. Город подвергается воздушным нападениям, но бомбить не очень-то дают зенитчики, и «ястребки» отгоняют фашистских стервятников. Попытались накинуться и на нас. Двойка «мессершмиттов» среди бела дня вынырнула из низко нависших осенне- свинцовых туч, с тонким металлическим звоном проносится вдоль рубежа. На их крыльях с желтыми закраинами сверкают красные вспышки от огня скорострельных пулеметов. И вспоминается визгливое, базарное: «шесть тыщ пуль в минуту…»
На холмах, где мы строим линию обороны, в низине впереди; где жирной чертой отсекает полземли противотанковый ров, — всюду люди, люди. Уже не только трудолюбиво — ожесточенно вгрызаемся в неподатливую твердь.
Несколько долгих секунд все окаменело стоят под непривычным, смертно нарастающим воем. И вдруг бросаются в стороны, падают, поднимаются, ползут куда-то. Нам с холмов, где мы копаем траншеи, отлично видно, как сюда на малой высоте несутся, придавливая людей к земле, стреляющие, тонкие, как осы, «мессеры». Кто-то повелительно кричит: «Всем в укрытия!» Растерянность проходит. Я хватаю Иру за руку и тяну за собой. Все начинают спрыгивать в траншею. Ребята помогают девочкам.
Но вот мы отдышались, истребители отогнаны, и Роза Маркарьян говорит смеясь:
— А мальчишки-то наши не струсили, сначала нас в окопы упрятали, а потом уж сами…
— Им же скоро идти воевать, как же иначе? — рассудительно произносит Аня Еременко. — А может, и нам тоже.
«Мессеров» за нахальство наказали. Ударили по ним с разных мест замаскированные скорострельные зенитные пушечки: пак-пак, пак-пак-пак… Небо покрывается облачками бело-серых разрывов — будто парашютики внезапно возникают в небе. Да еще с аэродрома взлетают два изумрудно-зеленых «ястребка» с тоже яркими, алыми звездами на плоскостях. Хлещут пулеметные очереди, и «мессершмитты» трусливо, не принимая боя, уходят. Одна из черно-желтых ос дергается и начинает снижаться, но потом задетый снарядом самолет выравнивается и тоже припускает на запад.