Как-то Елена Кузьминична Елина спросила Николая Робертовича: «Почему вы называете Линочку, изящную, грациозную, тоненькую, легкую, некрасивым грубым прозвищем Худыра?» Он ответил: «Елочка, это не грубое, это прекрасное прозвище. Худыра — это так же прекрасно и красиво, как Земфира. Но Земфир много, а Худыра одна, мною рожденная, она моя сокровенная и вмещает в себя все прелести, которые вы перечислили и много-много других, в этом слове таящихся. Аналогичное по смыслу Худыре русское слово „зазноба“ тоже может показаться неблагозвучным». Читаю стихи, кажется, Уткина: «Что же дали вы эпохе, живописная лахундра?» Николай Робертович: «Как? Как? Повтори». Я повторяю: «Живописная лахундра». Смеются и Елина, и Эрдман: «Ты что, не знаешь блатного языка? Лахудра, а не лахундра. А как матерятся слышала?» — «Нет, при мне никто никогда не матерился». Оба: «Ну, это какой-то птенчик!» Потом переделали птенчика в Пинчика, и это прозвище прижилось.
Предчувствие меня не обмануло, свидание состоялось — на другой день я получил Твое письмо от 16-го. Пока нет заносов, письма идут около десяти дней. Сегодня началась метель, и я боюсь, что хорошие дни кончаются. По Енисею уже можно ходить, а это говорит о том, что пришла настоящая сибирская зима. Холод мне не страшен, я это доказал Тебе своим дежурством у Большого театра и прогулкой в Зоологический сад, но меня страшит, что может испортиться дорога, и почта начнет опаздывать. Твои письма греют меня больше мейерхольдовской шубы и хозяйской печки. А шуба, нужно сказать, теплая и печка жаркая.
Очень меня огорчили мамины беспокойства. Я написал домой несколько писем, в которых без всяких прикрас описываю свою сытую и благополучную жизнь. Я писал Борису, что я боюсь, что буду жить в Енисейске лучше, чем в Москве. И я пишу Тебе, если Ты будешь тратить на меня деньги, я уеду в Туруханск — туда посылки не доходят. Поймите вы, чудаки, что я не институтка и не рождественский мальчик (и даже вообще не мальчик), что я не умираю с голоду и что в Енисейске люди живут с самого рождения. Из дома мне прислали уйму денег, вчера пришла Твоя посылка, скоро придет вторая, и обещай мне, что до моей просьбы — последняя Твоя. Я очень нуждаюсь в Твоих письмах, в Твоих ласковых словах. Больше я ни в чем не нуждаюсь — у меня есть все, вплоть до внимания друзей. Даю слово ничего от Тебя не скрывать, и если я закричу «караул», Ты первая это услышишь.
Все эти дни перевертывал с боку на бок сюжет своей пьесы. Сегодня поставил его на ноги (кажется, придумал конец). Надеюсь к первому приделать к нему голову и пустить в жизнь. Как было на «Баядерке»? Как идут дела с новым шофером — не завез ли он Тебя в тупик? Как Елочка? Как Ты, моя худенькая? Здорова ли? Скоро ли новоселье? Что нового разучиваешь для концертов? Не сиди дома, счастье мое, ходи «в люди». Еще раз спасибо Тебе за все. Целую. Николай.