– Франциск и Доминик были сверстниками, ваше величество. Их учения выросли одновременно из противостояния катарской ереси, – вступил в концерт сильный голос отца Жозефа. – Но если святой Доминик жаждал власти, то святой Франциск имел стремление к отказу от всякой власти, сражаясь с грехом и находя искупление внутри себя.
– Мне трудно поступать, как мой святой тезка, – посетовал я несколько напоказ. – Власть мне предписана с рождения, и это мой крест, возложенный на мои рамена Божьей милостью. К сожалению, эта ноша сопряжена с обязательными грехами, желаю я того или нет. Что вы хотите от меня услышать, святые отцы? Как думает юноша по прозвищу Фебус или что думает принц Франциск, готовясь надеть на свое чело корону Наварры?
Священники переглянулись между собой. Отец Васко даже головой дернул, словно у него шея затекла. А я продолжил:
– Что бы я ни думал, главного инквизитора нашей церкви назначит папа в Риме, как верховный глава Священного трибунала, – попытался я съехать с опасной темы. – Меня больше волнует образование народа и внятная христианская проповедь с амвона приходской церкви. Половина приходов в Басконии занята иностранцами, не понимающими свою паству из-за плохого знания народного языка. А сам народ не только не знает латыни – он вообще неграмотен.
Отец Васко с деланой укоризной посмотрел на отца Жозефа, покачал лысой головой, на которой забегали зайчики от свечей, и как добрый дедушка попенял ему:
– Отец Жозеф, что-то мы забыли о гостеприимстве и о том, что наш гость голоден. Откушаем же в сей праздничный день, что Бог нам послал.
Перекрестил яства и подал нам пример, разделывая вареную рыбу на крестьянском обливном глиняном блюде, попутно оделяя нас ее кусками.
– Очень вкусно, – заявил я, когда расправился со своей порцией, – но я бы при варке этой рыбы добавил в кастрюлю лаврового листа.
– У нас не Беарн, – ответил мне отец Жозеф, – лавр употреблять как-то не принято.
– Так можно же сам лист не есть, – пожал я плечами, чем вызвал тихое хихиканье обоих святых отцов.
– Он так же говорил поварихе, – кивнул отец Васко на отца Жозефа, – именно теми же словами, но стряпуха ему не поверила. Ей хватило одного раза как следует разжевать лаврушку из супа, чтобы вынести ей вечный приговор об изгнании. Так что с этим мы давно смирились, ваше величество. – И, тяжко вздохнув, чрез короткую паузу выдохнул: – Смирение – доля монаха.