Он читал уже несколько минут, когда прерывистые всхлипывания утихли. Подняв взгляд, Кэмпион обнаружил, что на него уставилась пара покрасневших глаз.
– Бывает, – сказал Кэмпион, поняв, что пора бы уже нарушить молчание. – Такое порой случается. Это ужасно, но неизбежно.
– Я знаю. – Мальчик вытер лицо и каблуком пнул подножие скамьи. – Я знаю.
Он говорил с горечью, которую чаще слышишь у немолодых людей.
– Так глупо. Мне просто захотелось поплакать. Вот и все.
– Друг мой, это совершенно нормально. Шок вызывает слабость, это обычная физическая реакция.
– Правда? – спросил мальчик с явным облегчением. – Я-то не знал.
Последнее замечание как бы воплотило в себе все юношеские горести.
Мистер Кэмпион, напрягая память, перечислил известные ему физические реакции на шок, и сын Джорджии выслушал его с большим интересом.
– Тогда все ясно, – сказал он наконец. – Все понятно. А как там Джорджия? Как вы считаете, мне надо к ней пойти? Я не хочу. Я боюсь… боюсь, что снова испытаю шок. Да и в любом случае я буду только мешать. Мистер Делл с ней?
– Не знаю. Когда я в последний раз ее видел, с ней была моя сестра.
– Ваша сестра? Тогда хорошо. Все в порядке. Тогда я перелезу через стену и приведу себя в порядок в отеле. Надо сложить вещи. Она, наверное, захочет вернуться в город.
Мистер Кэмпион с интересом смотрел на заостренное личико своего собеседника. Оно было приятно глазу, но сыну всегда будет недоставать притягательности и обаяния матери. Всю свою жизнь он будет низкорослым и в целом не сильно изменится с детства. Это был странный ребенок.
Некоторое время они сидели молча, почему-то чувствуя себя на удивление спокойно друг с другом.
– Рэй не был мне отцом, вы в курсе? – Это признание прозвучало довольно резко. – Меня зовут Синклер.
– Понятно. Не знал, как тебя называть. А второе имя?
Едва вопрос прозвучал, Кэмпион сразу же пожалел о нем. Смущение его собеседника было очевидным.
– Окрестили меня Сонни, – ответил мальчик одновременно сухо и вызывающе – он явно научился этому тону недавно. – Тогда это имя казалось нормальным. Даже модным. Теперь, конечно, оно звучит жутко. Меня все зовут Синклером, даже мама.
– Меня окрестили Рудольфом, – сообщил мистер Кэмпион. – Но все называют Альбертом.
– А как иначе, правда? – поддержал его Синклер сочувственно. – Джорджия говорит, что на этом имени настоял мой отец, – думал, что я пойду в театр.
Его губы задрожали, и он яростно вытер лицо мокрым платком.
– А тебя не тянет на сцену?
– Дело не в этом. – Голос мальчика беспомощно дрогнул. – На самом деле мне все равно. Мне вообще все равно, кем быть. Я просто надеялся, что все наконец устроилось. Поэтому я и разнюнился. Это даже не из-за Рэя. Он был неплохим парнем – дружелюбным таким, общительным. И ужасно интересно рассказывал про свои похождения в Ирландии. Но с ним было столько хлопот! Приходилось все время ходить за ним по пятам, подыгрывать ему и уговаривать вести себя разумно и потакать Джорджии. Иногда он мне нравился, а иногда я ужасно уставал от него. Я испугался, когда услышал, что он умер. Думал, что меня стошнит, – все, как вы говорили. Но плакал я из-за себя.