– Ну что вы, Виталий Никитич, ну как же мы вас можем не знать, когда мы ваши произведения тщательно изучали еще в предкомобах.
– Комсор Смерчев говорит, – повторила переводчица, как же мы вас можем не знать, когда мы ваши произведения тщательно изучали еще в предкомобах.
– Где? Где? – переспросил я.
– В предкомобах, повторила она. – Разве вы не учились никогда в предкомобе?
– А что это такое?
– Предкомоб это значит предприятие коммунистического обучения.
Понятно, сказал я. – И вы лично тоже изучали мои произведения в предкомобе?
– Ну как же, Виталий Никитич, у нас каждый предкомбовец в обязательном порядке изучает предварительную литературу.
Нет, все– таки моя жена права, утверждая, что постоянное употребление алкоголя разрушительно влияет на умственные способности человека. Задавая вопросы и получая ответы, я все меньше что-либо понимал, а сведение о том, что существует, оказывается, какая-то предварительная литература, повергло меня в уныние.
– Ну хорошо, – сказал я. – Я очень рад, что вы в предкомобах так хорошо усвоили предварительную литературу, но я не могу понять, каким же все-таки образом вы узнали о моем приезде.
Члены делегации переглянулись между собой, а Коммуний Иванович улыбнулся и развел руками:
– Что ж вы, Виталий Никитич, так плохо о нас думаете? Мы не отрицаем, в работе нашей разведки есть еще некоторые недостатки, но неужели вы думаете, что за шестьдесят лет она не могла справиться с такой, прямо скажем, несложной задачей?
– Однако нам пора идти, – вмешался молчавший до того Дзержин Гаврилович. А то жарко. Прямо как в Гонолулу, – добавил он и, усмехнувшись, посмотрел на Коммуния Ивановича.
Ну, в Гонолулу, – подхватил Коммуний, я думаю, может быть, даже и попрохладнее. Там все-таки климат морской, влажный и постоянно дует океанский бриз. А у нас климат континентальный.
Намек их я понял и осведомленность оценил. И только сейчас сообразил, что именно произошло. Я самонадеянно думал, что оставил Букашева далеко позади, а на самом деле он на своем допотопном Иле прилетел сюда шестьдесят лет назад и, конечно, давным-давно умер. Но его отчет о встрече со мной в Мюнхене и о задуманном мной путешествии был подшит к делу и учтен.
Нет, странная и загадочная все-таки штука время.
Тут мне вспомнилось мое видение в космосе, и я подумал, что это была, конечно, всего-навсего галлюцинация.
Меня смущал еще портрет на фронтоне аэровокзала, уж очень напоминал он Букашева. Но, с другой стороны, и члены Юбилейного Пятиугольника мне тоже кого-то напоминали. Забегая вперед, скажу, что потом в Москве будущего я встречал много людей, очень похожих на встреченных в прошлом. Иногда настолько похожих, что я кидался к ним с распростертыми объятиями и каждый раз попадал, конечно, впросак. Как я понял впоследствии, набор внешних черт человека в природе, в общем-то, ограничен, только внутренняя суть личности неповторима. Впрочем, и в прошлом, и в будущем, и в настоящем я встречал много людей очень даже повторимых. Пока я так размышлял, мне было предложено пройти в здание аэровокзала, где меня (так сказал Коммуний Иванович) с нетерпением ждут мои читатели и почитатели.