На несколько мгновений в келье воцарилось молчание, а потом Надежда с тяжелым вздохом произнесла:
— Если бы мои родители все умели понять, как ты, госпожа!.. Но они простые, необразованные люди, и они меня осудят, проклянут…
— Я бы поговорила с ними, — сказала Евпраксия, — но твои родители вряд ли захотят ко мне прислушаться — у меня плохая слава… Ты сама им все объяснишь, когда наступит час.
— Но я боюсь! — воскликнула гончаровна, стиснув руки перед подбородком. — Мне страшно возвращаться домой, ведь родители, наверное, уже обо всем знают. После скандала, который учинила Берислава…
— А были свидетели этого скандала, кроме холопов Завиды? — спросила Евпраксия.
— Нет, но Берислава и сама опозорит меня на весь Киев.
— Сейчас она этого делать не станет, поскольку не захочет иметь такую огласку до свадьбы: вдруг вмешается Вышата, потребует от князя ответа за совращение дочери. А вот после свадьбы Бериславе уже нечего будет бояться, и тогда жди от нее всяческих козней. Но сегодня возвращайся домой смело — родители пока ничего не знают. У тебя еще есть время подготовиться к объяснению с ними. И самое главное, помни: обманутая любовь — это еще не конец жизни. Ищи силы в своей душе — и Бог тебе поможет.
После ухода Надежды Евпраксия посмотрела ей вслед и сказала:
— Дай Бог, чтобы несчастья бедной девушки на этом закончились. Надеюсь, что князю, при его опытности, хватило разума поберечь бедняжку.
— Ты говоришь о зачатии ребенка, госпожа? — тихо спросила Анна.
— Да. — Евпраксия повернулась к ней. — А ты знаешь, от чего бывают дети? Тебе говорили об этом в монастыре?
— Меня приучили к мысли, что зачатие детей связано с постыдной тайной…
— Жаль, что об основе жизни тебе рассказали так плохо, — вздохнула Евпраксия. — Любовь мужчины и женщины не постыдна. Дай Бог, чтобы ты ее познала.
— А ты, госпожа… ты любила когда-нибудь? — осторожно спросила Анна. Она помнила слова Евпраксии о церковном суде, и ей по-прежнему хотелось узнать, как вышло, что императрице пришлось обвинять собственного мужа.
Евпраксия посмотрела на девушку долгим, задумчивым взглядом, а потом стала медленно говорить:
— Аннушка, я поведаю тебе то, о чем до сих пор рассказывала только священникам да своей сестре Анне. Может, моя повесть и не для ушей неопытной девушки, но лучше заранее знать о жестокостях мира, чтобы научиться противостоять злу. Никто не защитит тебя в этой жизни лучше, чем твой собственный разум и знания. В свое время я была брошена в мир, как слепой котенок — в воду… Мне было четырнадцать лет, когда меня увезли в Германию, чтобы выдать замуж за маркграфа фон Штаде — развратного и жестокого урода. Благодарение Богу, мне удалось избежать его грязной постели. Я оказалась в Кведлинбургском монастыре, а маркграф вскоре умер. Лет через пять меня увидел император Генрих… Сейчас я думаю, что то был несчастнейший день моей жизни, а тогда я гордилась, что покорила могущественного властителя империи. Он был вдовец, намного старше меня, но это казалось незаметным в свете его величия. Я не знала, что такое любовь, но надеялась полюбить, воспитать в себе это чувство. Не получилось… Прошло совсем немного времени — и ничего, кроме ужаса и омерзения, я уже не чувствовала к этому человеку… Я была молода, красива, чиста душой и телом, а кем я стала теперь? Наверное, ты слышала, как многие благочестивые люди называют меня великой грешницей, сплетники болтают обо мне на торжищах, а скоморохи сочиняют непристойные песенки.