Плохо скрытая дерзость Хворощи раздражала Анну, и она спросила сквозь зубы:
— Отчего же батюшка заболел? Не от Завидиных ли напитков?
— У моей госпожи все напитки целебные, — заявила преданная холопка. — А твой батюшка на голову жалуется: болит, дескать, и кружится, а перед глазами круги плывут. Боярыня его уложила, хлопочет над ним, как над малым дитем.
— Да, уж она хлопочет… — пробормотала Анна.
Сообщение холопки не на шутку ее встревожило. Оставив Евпраксию Всеволодовну на попечении Надежды, боярышня отправилась домой.
Тимофей уже встал с постели и, хотя жаловался на недомогание, был в здравом уме и даже не выглядел расслабленным. Напротив, какое-то напряжение угадывалось в его лихорадочных глазах, покрасневшем лице и порывистых жестах.
Когда Анна осталась с отцом наедине, он упрекнул ее:
— Совсем ты меня забыла. Монастырь тебе дороже родного дома.
— Но ты ведь знаешь, отец, в чем причина. Не могу я с Завидой в одном доме жить.
— Вижу, что мне вас примирить не удастся… А сил и здоровья у меня становится все меньше. Вот почему хотел бы видеть тебя под чьей-то защитой. Ведь если умру — ты останешься одна.
— Отец, ты уже говорил об этом не раз. Но подожди немного, подожди. Я еще не приняла решение.
В этот момент дверь распахнулась и на пороге появилась Завида. Быстрым и цепким взглядом окинув падчерицу, она обратилась к Тимофею:
— Видишь, как мало твоя дочь почитает родной дом и родного отца. Пусть я ей не мила; что ж, такая моя доля. Мачеха, как бы ни старалась, никогда не заменит родную мать. Но тебя-то она должна пожалеть? Но Иванко ей ведь кровный братец? Так нет же: за чужой женщиной ходит, а не за родным отцом. А простая горшечница ей милей родного брата.
Чувствуя, как холод пробегает по телу от пронизывающего взгляда мачехи, Анна резко ответила:
— Иванка ты и твои холопы совсем испортили своим воспитанием. А батюшка потому болеет, что ты у него силы забираешь.
— Я?.. — глаза Завиды расширились. — Да что же ты такое говоришь?! Как я могу забирать у него силы?
— А как навьи забирают у живых людей! — выпалила Анна и обняла отца, словно заслоняя его от невидимого зла.
Завида стала громко возмущаться, но Тимофей молчал и старался не смотреть в ее колдовские глаза. Тогда, увидев, что на этот раз чары не подействуют, Завида вышла из комнаты, отложив объяснение с мужем до более удобного момента.
Но через несколько минут ее внимание перешло на другие вопросы. В дом влетела Берислава, а вслед за ней приплелся недовольный Глеб. Анна поневоле услышала пронзительный голос сводной сестры и даже разобрала ее первые слова: