Только старое кресло да чашка с недопитым чаем давали выкрашенной в белый цвет комнате хоть какое-то подобие жизни.
— Я не люблю излишеств ни в жизни, ни в работе. Так мне легче дышится.
— Так что же заставляет теперь ваше дыхание быть столь неровным? Неужели мое присутствие? — бархатные интонации в голосе мага не могли меня обмануть. Сейчас он не флиртует и не соблазняет, а пытается сломать невидимую преграду, что я поставила между нами.
— Перестаньте, — устало сказала, усаживаясь в кресло. Шефнер пододвинул ближе стул без спинки и сел почти вплотную ко мне, изучающе разглядывая. Повторила:
— Перестаньте делать это.
— Делать что?
— Играть со мной.
Я достала из кармана портсигар и открыла его, демонстрируя содержимое Шефнеру.
— Это очень странное ощущение. Я знаю, что у меня есть сигареты. И я даже могу закурить, если возникнет такое желание. Но где-то между желанием и необходимым для его осуществления действием лежит пропасть. Пустота. Я могу смотреть, но не способна ничего сделать.
— Для чего вам курить в моем присутствии? Вы знаете, я этого не люблю, — спокойно сказал Шефнер.
Не выдержала и кинула портсигар в стену. Сигареты рассыпались по полу. Сейчас я уже не боялась того, что менталист мог сделать со мной.
— Мне наплевать, что вы любите! — мой голос звучал неприятно высоко и пронзительно. Облизнув пересохшие от волнения губы, продолжила, тщательно проговаривая каждое слово: — Я узнала, что вы сделали со мной. Какое вы имели право перекраивать меня по своему желанию? Что дальше захотите отобрать у меня? И когда собираетесь остановиться?
Я швыряла свои вопросы в менталиста, будто тяжелые булыжники, но ни один из них, очевидно, так и не достиг цели.
— Вам сейчас снятся кошмары? — он неожиданно перебил меня.
— Нет. Даже мои воспоминания о похищении стали тусклыми и размытыми.
— Что плохого в том, что я избавил вас от плохих снов и пустых переживаний?
— Я этого не просила, — мой голос вновь взлетел под потолок. — Мне не нужна была ваша помощь!
— Тогда, может, вас успокоит то, что кошмары могут вернуться. И довольно скоро, — сказал Шефнер. Своим спокойствием он сбивал меня с толку, делал мою злость нелепой и избыточной.
— О чем вы?
— Позвольте мне вам кое-что объяснить. Пытаясь получить образ алертийца из ваших воспоминаний, я заметил, что вы довольно плохо поддаетесь внушению. Хотя до этого, в университете, мне легко удалось заставить вас замереть с помощью заклятия оцепенения. У меня возникла некоторая теория, которую я тут же решил проверить.
— Вы действительно собираетесь рассказывать мне об эксперименте? — с отвращением спросила я. — Эксперименте надо мной?