Котовский и господин Шефнер к нашему появлению уже успели поговорить. Но, судя по скрещенным рукам одного и презрительной улыбке другого, к полному согласию не пришли.
Шефнер с сомнением посмотрел на черствое печенье, на покосившиеся и разваливающиеся бутерброды и предпочел ограничиться чаем. Котовский оказался не столь придирчив. Ел он с таким аппетитом, что я даже умилилась.
— Как ваше здоровье? — спросила я, удостоверившись, что роанец уже успел утолить голод.
— Гораздо лучше.
— Я восстановил некоторые истончившиеся чары, — сказал Петер. — Удивительно, что Хайнц этого не сделал.
— Он сказал, что не рискнет вмешиваться в чужую работу, которую не до конца понимает, — пояснил Котовский.
— Старые мастера осторожны. Они знают, к чему может привести неосмотрительность и излишняя смелость мага, — заметил Шефнер. — Обратившись к столь молодым и неопытным артефакторам, вы рискуете не только собой, но и ими.
Роанец кинул на меня сомневающийся и тревожный взгляд.
— Мне не хотелось бы рисковать фрейлейн Софией!
— Поверьте, я уже давно выросла из студенческих ошибок, — снисходительно ему ответила.
— Свидетельством чему, полагаю, является ваша прическа, София.
Я бросила на Шефнера-старшего уничижительный взгляд, но тот подмигнул, заставив меня покраснеть.
Петер внезапно поднялся и вышел. Вернулся через минуту с тетрадью в руках.
— Вот, вспомнил. Я вчера перерисовал кое-какие узоры со спины пана Котовского и попытался расшифровать некоторые плетения. В основном какая-то чушь получилась. Может, ты увидишь смысл?
Я углубилась в записи, сделанные торопливым и малоразборчивым почерком, кое-где дополненные рисунками. Там, где Петеру было совсем непонятно, он оставлял на полях знак вопроса. Я ткнула в один из них:
— Вот тут. Это не знаки Рейгара, а «щит богов». Старая северная школа, мне рассказывал про нее дед. Поэтому и итоговая формула у тебя получилась неправильная. Так что это не чары для улучшения надоев у скота, а оберег против порчи древесины… О, это тоже весьма странно.
— Порча древесины? — растерянно переспросил Котовский. — Надои у скота?
— Видите, вы попали в надежные руки, — доверительно сказал ему Шефнер. — София, вы можете взять эту драгоценную тетрадь с собой и изучить ее дома.
— Да, нужно во всем разобраться, прежде чем приступить к работе непосредственно с объектом, — кивнула я, не поднимая взгляда от записей.
Роанец грустно вздохнул.
— Не обижайтесь на Софию, пан Котовский, — снисходительно посоветовал менталист. — Поверьте, быть объектом для исследований гораздо лучше, чем болванкой для экспериментов. Это показывает вашу ценность в глазах артефакторов. Пойдемте, София, я подвезу вас до дома. А то еще врежетесь по дороге в какой-нибудь столб.