Откинув прочь всякие сомнения он шагнул к Кубку и схватил его за ручку, в тот же миг почувствовав характерный для портала рывок. На этот раз приземление оказалось куда удачнее: ноги у него были целы, да и опыт портирования имелся. Вокруг простирался уже знакомый пейзаж заброшенного кладбища. Наверху расположившегося недалеко холма всё так же располагался старый особняк. Впрочем, по–другому и быть не могло.
Среди могил к нему приближалась темная фигура с каким–то свертком в руках. Но Гарри уже изменил ход времени, оставив Седрика в лабиринте и поэтому события стали развиваться немного быстрее чем он помнил.
Петтигрю взмахом палочки связал и отлевитировал его к могильной плите с надписью «Том Риддл». Для надежности приковав его к сырому холодному камню и убедившись, что путы крепки и вырваться пленник не сможет, всё так же безмолвно отошел.
Возле его ног раздались какие–то звуки. Он опустил глаза, и увидел в траве подползающую гигантскую змею. Она широким кольцом обвилась вокруг могилы. Откуда–то со стороны послышалось частое, свистящее дыхание Петтигрю, оно становилось всё громче. Судя по звукам, он тащил что–то тяжёлое. Скоро он появился в поле зрения — оказалось, что он толкает к подножию могилы каменный котёл, доверху наполненный водой или другой жидкостью — до Гарри доносились всплески — и этот котёл был больше, чем любой из котлов, который когда–либо видел Гарри. Хотя нет, — подумал Гарри, — один раз я уже такой котел видел и, как ни странно, в этом же самом месте.
Существо в свёртке завозилось сильнее, словно пытаясь высвободиться. Хвост с палочкой в руках суетился возле днища котла. Внезапно под днищем, потрескивая, заплясал огонь. Гигантская змея уползла в темноту.
Жидкость в котле нагревалась очень быстро. На поверхности не только забурлили пузыри, но и начали вылетать бешеные искры, как будто сама жидкость горела. Пар становился всё гуще, постепенно скрывая очертания Питера, следившего за огнём. Шевеление свёртка стало ещё сильнее. И Гарри услышал высокий, холодный голос:
— Поторопись!
Жидкость в котле сделалась живой от пляшущих искр. Она словно была инкрустирована алмазами.
— Всё готово, господин.
— Скорей… — приказал ледяной голос.
Хвост размотал свёрток, обнажив то, что лежало внутри. Оно имело очертания сжавшегося в комок ребёнка, только трудно было себе представить что–нибудь меньше похожее на ребёнка. Это было сырого красно–чёрного цвета, безволосое, покрытое какой–то чешуёй… Тонкие руки и ноги поражали беспомощностью, а лицо, — ни у какого ребёнка не могло быть такого ужасного лица! — плоское, змееподобное, с горящими красными глазами.