– Что случилось, Элис? Неужели приедет мистер Аллейн? Вы с ним виделись?
– Нет, не виделись. Но… одна маленькая птичка шепнула, что завтра утром нам следует нарядиться и ждать у мельницы, на дальнем конце моста.
От волнения в ее глазах плясали искорки. За все то время, как умер бедняжка Флинт, у нее не было более счастливого лица. Пташка от восторга даже подпрыгнула на месте.
– Кто тебе сказал? Какая маленькая птичка? Ты имеешь в виду Джонатана? И куда мы пойдем? – настойчиво выспрашивала Пташка.
– Не знаю, дорогая. Но надеюсь, будет весело.
– Как думаешь, мы поедем куда-нибудь подальше от Батгемптона?
Именно этого Пташке хотелось больше всего. Никаких воспоминаний о времени, когда она еще жила не у Элис и Бриджит, у нее не сохранилось, и внешний мир, о котором она только слышала и читала, казался ей огромным и захватывающим.
– Подождем и увидим, моя цыпочка, – сказала Элис.
В ту ночь Пташка долго не могла уснуть. Она думала о завтрашнем дне, ум ее бодрствовал, в голове мелькали обрывочные образы и мысли, не давая забыться. Проснулась она на рассвете и вышла из дома даже раньше соседа-скотника. Воздух был прохладен и свеж, как дождевая вода, и росинки висели на по-летнему высокой траве. Бледное, чистейшего голубого цвета небо было настолько высоким и далеким, что, если долго глядеть вверх, казалось, что в небо можно упасть. Ласточки и стрижи стремглав носились по нему туда и сюда, добавляя свой щебет в великолепный хор раннего утра. Пташка вдыхала запах цветущего гороха и лаванды на огороде, а также влажных каменных стен их дома, ощущала сладкий аромат луговых трав и знакомую бодрящую вонь, исходящую от помойки. Куры заквохтали, выражая недовольство, когда, придя в курятник, она принялась шарить под ними в поисках свежих яиц, но было еще так рано, что они ничего не успели снести. Пташка вылила оставшиеся с предыдущего дня кухонные помои в корыто, из которого ела свинья, и задержалась ненадолго, чтобы погладить поросят, кожа у которых была мягкой и розовой. Но и теперь ставни на окнах их с Элис спальни оставались по-прежнему закрытыми, а значит Элис еще спала. Пташка пошла на конюшню узнать, как там поживает лошадь. Девочке решительно не сиделось на месте.
После завтрака Пташка занервничала еще больше, когда Элис принялась мыть ей волосы, а потом вытирала их и расчесывала, заботливо укладывая непокорные рыжие кудри. Пташка надела свое лучшее белое хлопчатобумажное платье, поплевала на тряпку и протерла ею кожаные туфли, создав таким образом видимость их чистоты. И только потом, после долгого прихорашивания и завязывания ленточек, они наконец вышли из дома и направились к мосту. Заплатив положенную пошлину, они перешли через мост и очутились на дороге, идущей к Батистону, и стали ждать там в тени раскидистого ясеня, потому что поднимающееся солнце уже начало припекать. Когда до них донеслось цоканье подков, рука Элис стиснула плечо Пташки. Та, усмехаясь, посмотрела на подругу, в то время как из-за поворота дороги появился Джонатан Аллейн на маленькой двуколке, запряженной симпатичным пятнистым пони.