– Ты что, совсем ничего не понимаешь, Пташка? Все равно дело кончится тем, что ты отправишься наверх. Тебе ли этого не знать.
– Пусть так, да только она вцепилась в меня, как вошь, эта Доркас. И как-то не хочется облегчать ей жизнь, – ответила Пташка.
Хозяин дома, мистер Джонатан Аллейн, в последние дни был действительно мрачнее обычного, что доставляло Пташке чувство немалого удовлетворения. Как-никак, это было делом ее рук. Хозяином управляли его капризы, сны и головные боли. Беспорядок в его темных, загроможденных комнатах отражал сумятицу, царившую у него в голове. Пташка знала много способов вывести его из себя. Так, в начале недели она выведала у старого солдата, выпивавшего в «Голове мавра», точный ритм марша, который используют французские барабанщики, и принялась отбивать его на каменной плите камина, когда ее чистила, – якобы выколачивая золу из совка и щетки. Когда она закончила, Джонатан Аллейн сидел с плотно закрытыми глазами и с побелевшими ноздрями, а его тело было так сильно напряжено, что все тряслось. «Не больше того, что ты заслуживаешь», – думала Пташка, довольная результатом и тем, что до конца недели он пребывал в подобном состоянии. Вчера Доркас вышла от Аллейна вся бледная и с выпученными глазами, после того как отважилась пойти убираться в его комнатах. Пташка даже улыбнулась, вспоминая эту картину. Девушка походила на выпотрошенного кролика. Проказница заправила выбившуюся прядь поглубже под шапочку и вновь принялась за лук. Сол взбивала жидкое тесто для сливового пирога и мурлыкала себе под нос непристойную песенку.
Через несколько минут Доркас вернулась. Слезы текли по ее измазанным сажей щекам и оставляли грязные подтеки.
– Он сошел с ума! На этот раз он совершенно сошел с ума! – крикнула она резким отрывистым голосом. Пташка не могла удержаться от того, чтобы не хихикнуть. – Не смей надо мной смеяться, Пташка! Ни одному приличному человеку не следует появляться в тех комнатах! Это хуже того, что мог бы изобрести черт! Да в него самого дьявол вселился… Думаю, у него и душа черная как смола! Да, черная как смола! – шумно возмущалась Доркас.
– И что теперь? – подала голос миссис Хаттон, домоправительница, маленькая бойкая женщина с седыми волосами и измученным заботами лицом. Все три женщины на кухне выпрямились и прикусили языки. – Ну что на сей раз? Пусть одна из вас скажет.
– Опять мистер Аллейн, мэм. Он… он… Я пошла в спальню приготовить ее ко сну, а он… – Доркас опять расплакалась, так что ее рот растянулся, образовав большой полумесяц с опущенными уголками.